- Старая лисица! - проворчал Гдешинский, уходя. - Что мне охота бродить кругом 
да около, никаких татар тут нет и быть не может... А если бы и были, тоже 
неприятно попасть на их аркан. Дали бы мне хоть отряд, а то гоняют меня одного, 
как собаку, - ворчал он, садясь на коня и неохотно двигаясь в путь.

- Пан Гдешинский непременно достанет языка! - крикнул ему вслед Оссолинский, 
высунув голову из-за полога своей палатки.

- Достану я тебе языка, дожидайся! - проворчал сквозь зубы ротмистр. - Лучше бы 
ты свой попридержал. Он пришпорил своего коня, выехал из лагеря, скрылся в 
ближайшей рощице и приостановился.

- Что я за дурак, чтобы идти опять на разведки? - рассуждал он. - Да и нет 
никаких татар, Бейковскому погрезилось. Этот канцлер не дал мне и позавтракать, 
- продолжал он, слезая с коня и отвязывая захваченную с собой сумку с провизией.
 Не торопясь выпил он вина из фляги, плотно закусил, прилег отдохнуть, да так и 
проспал до вечера.

Он вернулся в лагерь, поскакав предварительно со своим конем по лужам, чтобы 
иметь вид особенно забрызганного, и доложил канцлеру, что объехал пространство 
на три мили кругом и никаких татар не видел.

- А теперь пан канцлер прикажет накормить меня! - закончил он свой доклад.

Канцлер велел подать ему сытный ужин, а королю доложил, что переправу можно 
отложить до завтра, так как слухи о татарах оказались неверными.

Утро следующего дня было пасмурное, дождливое. Еще задолго до рассвета в 
казацком лагере все закопошились. Шпионы передали, что польское войско 
собирается переправляться и что уже посланы передовой и тыльный отряды под 
начальством Корецкого и Коржицкого.

Услыхав это Хмельницкий бросил завтрак и подошел к высокому дереву. А ну-ка, 
хлопцы, помогите мне взобраться! - обратился он к окружавшим его казакам.

- Никак батько хочет на дерево лезть! - заговорили казаки.

- А что ж? - смеясь, отвечал Богдан, - свой глаз лучше всего!

Он взобрался на самую верхушку и стал наблюдать переправу поляков в направлении 
к Львову. Переправа шла очень медленно. Узкие мосты не позволяли переправляться 
многим за раз, а длинные вереница возов еще более затрудняли движение. 
Хмельницкий сидел на дереве, и казакам приходилось карабкаться к нему за 
приказаниями.

Время близилось к полудню, полковники послали Ивашка на дерево спросить, не 
надо ли уже готовиться к нападению.

- Нет еще, - проговорил гетман. - Пусть поляки понаберутся храбрости. Видишь, 
они еще толпятся в кучи, значит боятся нападения. Мы подождем и застанем их 
врасплох.

Наконец в самый полдень поляки стали поговаривать, что пора бы пообедать.

- Успеем еще переправиться! - говорили они. - Кого нам бояться? На сытый 
желудок все лучше биться.

И на том и на другом берегу расположились обедать.

Коржицкий стоял в тылу войска, близ небольшого озерка, образуемого рекой. Вдруг 
послышались крики татар, и на польский отряд посыпались тучи стрел. Пан Самуил 
Коржицкий тотчас же послал гонца к войску, а сам храбро выдержал первый натиск. 
Гонец прискакал как раз в тот момент, когда паны собирались обедать.

- Скорее, скорее! На нас напали татары... Если не подать помощи, нас всех 
перебьют!

- Татары? Откуда могли взяться татары? Вздор какой! Вам все это пригрезилось! - 
возражали гонцу.

Через несколько минут прискакали новые гонцы. Но полякам не хотелось вставать 
из-за обеда. Они послали несколько молодых шляхтичей узнать, действительно ли 
татары напали. Верстах в двух от лагеря шляхтичи встретили Коржицкого, бегущего 
с остатками отряда. Они хотели остановить пана Самуила, но он замахал руками и 
побежал в лагерь.

Дождь лил все сильнее, туман закрыл всю окрестность. Вдруг, как из-под земли, 
выросли перед лагерем с одной стороны татары, а с другой казаки. В довершение 
беспорядка, зборовские жители, зорко следившие с колоколен за тем, что 
происходит, ударили в набат.