- Пора нам расправиться с ляхами! - говорили все. - Напасем лестниц, машин да 
крюков и вытащим всех их из этого муравейника.

Казаки построили высокие деревянные башни на колесах, "гуляй-городыни". В этих 
башнях они могли подъехать к самым укреплениям и, запасшись веревками с 
крючьями, вытаскивать поляков из-за валов, как рыбу из воды. Приготовив все они 
двинулись на приступ. Впереди гнали пленных, служивших им щитом. Несколько 
казацких пушек обстреливали осажденных и пороховой дым застилал всю окрестность.
 Все главнокомандующие растерялись, исключая князя Иеремии. Тех, кто предлагал 
отступление, он останавливал, указывая на невозможность пробраться сквозь 
неприятельские ряды.

- Если бы мы и могли спастись, то рыцарская честь не позволяет нам бросить слуг 
и мещан в беззащитном замке. Будем обороняться до последних сил, может быть, и 
удастся нам спастись.

С обнаженной саблей бросился князь защищать окопы, увлекая за собой ободренных 
солдат. Сам напал на один из гуляй-городов и стал рубить направо и налево. 
Казаки, двигавшие укрепление, разбежались. Ему удалось подбросить несколько 
горящих пучков соломы, облитых смолой, и зажечь "городок". Одушевленные его 
примером поляки бросились на неприятеля: произошло смятение, казаки стали 
отступать.

На следующий день с раннего утра вновь началась канонада и Вишневецкому опять 
пришлось ободрять упавших духом. Он повел отряд смельчаков к самому 
неприятельскому обозу и добыл нескольких пленников. Он них узнали, что король 
близко, и эта весть несколько ободрила осажденных.

Хмельницкий все выше и выше возводил свои валы, теснил поляков, так что им 
пришлось провести новую линию окопов ближе к городу.

Предводители предложили кому-нибудь из осажденных пожертвовать собой, 
попробовать пробраться сквозь неприятельскую цепь и дать знать королю об их 
отчаянном положении. Вызвался молодой шляхтич; ему удалось переплыть пруд, а 
ночью проползти через неприятельский лагерь. Весь следующий день просидел он в 
болоте; на вторую ночь он пополз по траве и благополучно миновал неприятельский 
лагерь.

Услышав об осаде Збаража, король двинулся на выручку осажденных. Но он не пошел 
прямо к Збаражу, а направился к Зборову, желая точнее узнать силы неприятеля.

Погода стояла ужасная; каждый день шел сильный дождь; дороги испортились; 
войско едва двигалось. Русские, встречавшиеся на пути ничего не говорили. 
Король шел наудачу, не зная, с какой неприятельской силой он встретится. Так он 
подошел к местечку Зборову. Тут он расположился на отдых и выслал несколько 
отрядов на разведки. Вечером привели к нему какого-то татарина, пойманного в 
поле. Его пытали.

- Казаки и татары, - показал он, - стоят вместе под Збаражем. Хан пришел с 
огромной ордой, но, когда услышал, что идет король, решил уходить. У нас, татар,
 только руки да сабли; у вас ружья и пушки; нам с вами трудно воевать.

Король был в нерешимости, верить ли ему; быть может это казацкий шпион, 
обманывающий поляков. Он остался у Зборова и не знал, куда ему двинуться.

Хмельницкий знал каждый шаг короля, русские охотно помогали ему; мещане города 
Зборова тотчас, как только король расположился лагерем, дали знать гетману. 
Услышав эти вести Хмельницкий призвал несколько полковников, командовавших 
пешими казаками.

- Вы останетесь кончать здесь панов, - сказал он, - и знайте, что никто из вас 
не смеет выходить из обоза. Кто ослушается моего приказания, тому я сниму 
голову. Слышите ли?

- Слышим, батько! - отвечали казаки с недовольными лицами.

Им было гораздо веселее двинуться вместе с конными, чем сидеть под стенами 
города, да еще не сметь нападать на неприятеля. Но с Хмельницким разговаривать 
было нельзя: за каждый проступок он наказывал смертной казнью.

Был пасмурный, дождливый день 4 (14) августа 1649 года, канун Успенья у 
католиков. Никто в лагере короля не предполагал, что Хмельницкий сторожит их, 
как кот мышь. А за милю от них в деревне Меново стояли казаки с татарами, 
прокравшиеся за дубовым лесом, тянувшимся с одной стороны Зборова и терявшимся 
вдали, и следили за всеми движениями поляков. Хмельницкий выслал в лес смелых 
расторопных шпионов, а зборовские обыватели то и дело посылали этим шпионам 
вести о том, что делается в польском лагере. - Поляки готовятся переходить с 
правой стороны реки Стриты на левую, - доложил прискакавший казак.