погорел, Мартин формально уже покинул штаб СА и автоматически оказался вне 
подозрений ветеранов «добровольческих корпусов». Партийный казначей Ксавье 
Шварц, давно с вожделением взиравший на огромные средства «Фонда пособий», 
захотел перевести под свой контроль все службы СА, занимавшиеся экономической 
деятельностью. Однако реальную власть над фондом сохранил за собой Борман. 
      В течение последовавших четырех недель в структуре СА произошли коренные 
изменения. Гитлер назначил себя верховным командующим СА, а непосредственным 
начальником (начальником штаба) вновь стал Эрнст Рем, недавно возвратившийся из 
Боливии{19}. На выборах, состоявшихся 14 сентября 1930 года, политическая 
организация добилась своей первой большой победы. НСДАП собрала 18,3 процента 
голосов избирателей и со ста семью местами стала второй политической силой в 
рейхстаге. [80] 
      Ни Гитлер, ни партия не были готовы к подобному успеху. За несколько 
недель до выборов в мюнхенскую штаб-квартиру хлынул поток заявлений от желавших 
вступить в партию, который не прекращался и далее. Теперь всех сумасбродов, 
мечтателей и «стратегов революции» следовало заменить трудолюбивыми 
администраторами. Заносчивые борцы «старой гвардии» вдруг оказались 
оттесненными от Гитлера плотной толпой старательных и послушных бюрократов. 
      Как раз в то время, когда Борман затеял переход из СА в когорту 
политических лидеров, НСДАП заполучила в свое распоряжение Бардовский дворец на 
Брайнерштрассе. Внушительное здание давно привлекало внимание Гитлера, 
мечтавшего разместить здесь штаб-квартиру своей партии. Гитлер заполучил его 
несмотря на то, что партийная казна никогда не отличалась обилием средств. 
Зачастую именно «Фонд пособий» оказывался последним источником краткосрочных 
займов, причем со временем этот источник неизменно набирал силу. Борман не 
слишком волновался за последствия подобного изъятия финансов: в таких случаях 
он просто урезал размеры пособий штурмовикам-инвалидам. 
      Годы спустя он писал Герде: 
      «Работая в «Фонде пособий», я, к удивлению своему, обнаружил, что 
искренние члены партии, храбро сражавшиеся против коммунистов и получившие в 
этих стычках ранения, всеми правдами и неправдами стараются подольше оставаться 
в списках на получение пособий».
      Он также жаловался, что нередко пособия выдавались за ранения, полученные 
не при защите интересов партии. Ради этих денег иные решались на 
членовредительство. Борман нашел врача, Герхарда Вагнера, ставшего впоследствии 
главным хирургом рейха, который проинструктировал окружных врачей НСДАП, как 
выявлять подобных мошенников. 
      «Благодаря [81] Вагнеру «Фонд пособий» получил возможность отказывать в 
выдаче компенсаций в тех многочисленных случаях, когда ранения не были 
результатом служения партии».
      Подобные шаги не способствовали популярности Бормана среди штурмовиков, 
особенно в Берлине. За уход из штаба СА они прозвали его «партийным бонзой» и 
бюрократом. Безработица и нищета усилили соблазн смошенничать; более того, 
молодых людей возмущала новая партийная политика, ставившая целью приход к 
власти законным путем, поскольку это казалось предательством «революции» (под 
этим словом они понимали насильственный переворот и перераспределение 
собственности), которое отодвигало их мечту в отдаленное будущее. 
      В Берлине Борман и городской врач национал-социалистов Леонардо Конти 
(впоследствии министр здравоохранения третьего рейха) тщательно проверяли 
каждую просьбу о выдаче пособия, отчего главари СА и их сподручные приходили в 
неописуемую ярость. Наконец, в октябре 1930 года разразился скандал. 
Группенфюрер Вальтер-Мария Штеннес, уволенный со службы капитан полиции, 
возглавлявший теперь штурмовые отряды на северо-востоке Германии, написал 
Борману, что «привлечение доктора Л. Конти к консультациям вредит делу». 
Оберфюрер СА Эрхард Ветцель, представлявший интересы штурмовиков в Берлине, 
пригрозил, что обратится с этим вопросом непосредственно к шефу СА и главе 
партии, если «Фонд пособий» не будет выплачивать компенсации тем, чья 
преданность делу «не подлежит сомнению». 
      Угроза была осуществлена. Бывший капитан Отто Вагенер отчитал Бормана, и 
12 ноября 1930 года руководитель «Фонда пособий» направил Штеннесу письмо, 
составленное в примирительном тоне и признававшее, что «дальнейшее привлечение 
доктора [82] Л. Конти в качестве медицинского консультанта недопустимо». Однако 
через пять месяцев временное отступление завершилось-таки победой. Штеннес 
восстал против «буржуазно-либеральных тенденций» в политическом руководстве 
НСДАП, приказал своим штурмовикам занять помещения представительств партии в 
столице и обвинил Гитлера в измене. В ответ Гитлер исключил из партии Штеннеса 
и непокорного оберфюрера Ветцеля. А Борман в глазах фюрера зарекомендовал себя 
с лучшей стороны, поскольку давно конфликтовал с предателями. 
      25 сентября 1930 года Гитлер торжественно поклялся верховному судье 
города Лейпцига, что будет добиваться власти только законными средствами, и 
приступил к подготовке соответствующих организационных структур. Фюрер 
сформировал теневой кабинет соответственно государственной модели и в 
новогоднем обращении хвастливо расписал всегерманский «размах и масштабы 
национал-социалистской организации». Главный штаб партии расположился в здании 
дворца лишь в феврале 1931 года, но это здание «уже стало слишком мало, 
несмотря на все ухищрения с ремонтом и перепланировкой. Поэтому строится второе 
здание, а еще одно в настоящий момент проектируется. В декабре партия получит 
здание, пристроенное к ныне существующему». Фюрер надеялся, что в не слишком 
отдаленном будущем из бюрократического аппарата выделятся специалисты, 
необходимые для руководства различными государственными ведомствами.