одежды: говорили то об эсэсовской форме без знаков различия, то о полевой форме 
со знаками различия обергруппенфюрера СС, то о партийной коричневой фуражке, то 
о стальном шлеме... В-третьих, достаточно высокое «качество» подготовки 
двойников для ставшего ненужным Гитлера позволяет предположить, что для себя 
Борман наверняка постарался получше.
      * * * 
      Обратимся к наиболее вероятной версии, вырисовывающейся на основе ряда 
исследований. Большая часть этих данных была обнаружена Ладиславом Фараго и 
Полом Мэннингом. Первый представил результаты своих предварительных изысканий 
редакции иллюстрированной газеты «Дейли экспресс» и получил финансирование для 
продолжения исследований в Южной Америке. Второму также удалось разыскать 
подручных Бормана, не только знавших его в годы третьего рейха, но и работавших 
с ним после войны. 
      ...План побега и уловки для сокрытия следов были заранее продуманы и 
подготовлены совместно с Генрихом Мюллером. 30 апреля 1945 года после сожжения 
трупов Гитлера и Евы Браун Мартин Борман вызвал личного водителя фюрера Кемпке 
и поручил ему в ночь на 1 мая произвести осмотр района Лертерского вокзала (это 
направление было предусмотрено планом операции) с целью последующей попытки 
побега. 
      Следующей фигурой, задействованной «втемную», стал личный врач Гитлера 
Штумпфеггер. Ему поручалась особая миссия. Группа прорыва покидала [468] 
рейхсканцелярию в нацистской форме, чтобы уменьшить вероятность получить пулю 
от своих. На Лертерском вокзале, где всем следовало переодеться в гражданское, 
доктор вместе с Борманом должны были отделиться от остальных. В этот момент 
рейхсляйтера подменял двойник (доставленный на вокзал людьми Мюллера), который 
вместе с Штумпфеггером присоединялся к группе прорыва у выхода из здания 
вокзала. Доктор должен был идти между двойником и остальными, дабы пресечь 
возможность расспросов или разговоров с двойником. На Инвалиденштрассе их 
поджидал переодетый в советскую форму «патруль» из подобранных Мюллером 
власовцев. Во время разговора с патрулем Штумпфеггер и лже-Борман бросались 
наутек и скрывались среди руин, где их встречали другие подручные Мюллера и по 
подготовленному маршруту выводили из Берлина. Цель: для всех участников прорыва 
Мартин Борман бесследно исчез, сбежав от русского патруля. Эти показания 
поведут следователей врага по ложному следу. 
      Выслушав доклад Кемпке и убедившись, что группа беглецов (а значит, 
будущих свидетелей) достаточно многочисленна, Борман еще раз обдумал 
приготовления и счел их безукоризненными. Двойник соответствовал описаниям 
медицинской карты, включая такие особенности, как вмятина на надбровной дуге и 
сросшаяся после перелома ключица. Что ж, двойников готовили почти год, этот 
экземпляр — лучший. Для перестраховки оставили еще одного, а остальных 
устранили еще в феврале. Стоматологическая карта уничтожена. Ее пришлось 
ликвидировать, поскольку у основного двойника не хватало зуба на нижней челюсти,
 а не на верхней, мост же можно было ставить только один. Одновременно 
избавились от необходимости (сложная задача!) формировать тот же прикус — 
наиболее убедительный элемент стоматологической экспертизы (уж Мюллер-то в этих 
делах [469] был дока). По прошествии лет это несоответствие можно будет списать 
на забывчивость врачей, если они останутся живы и будут давать показания. Для 
дезинформации противника в бункере рейхсканцелярии оставили трупы двух 
лжефюреров: пока внимание победителей будет приковано к поиску истинных 
останков Гитлера, Борман получит дополнительно несколько относительно спокойных 
часов для собственного спасения. 
      План Бормана — Мюллера был выполнен точно: на Лертерском вокзале 
произошла смена Бормана на двойника, а на Инвалиденштрассе их встретил 
переодетый патруль. Только на самом деле в задачу патруля входило устранение 
Штумпфеггера и двойника в момент побега. Впрочем, одновременно раздались 
выстрелы и из разрушенного здания: для перестраховки в руинах засели два 
эсэсовца, которым поручалось завершить операцию по устранению свидетелей. Когда 
лжепатруль и группа беглецов покинули Инвалиденштрассе, эти двое раздели 
двойника, раздавили во рту каждого трупа ампулу с ядом и бросили невдалеке от 
тел подделку — записную книжку Бормана. Далее им оставалось в условленном месте 
устранить власовцев из лжепатруля... 
      Сам же рейхсляйтер покинул Лертерский вокзал в компании проводников 
Мюллера и беспрепятственно добрался до дома № 117 по улице Курфюрстендамм, в 
подвале которого прежде находилась телеграфная гестапо. В 1945 году часть 
помещения выгородили под общее бомбоубежище. Здесь Борман, Мюллер и помощник 
последнего Шольц поджидали новых проводников. Посланцы Алоиса Гудала не 
заставили себя долго ждать. Беглецов разделили — каждому был уготован свой 
маршрут. 
      Сначала Борман отправился на север Германии к адмиралу Деницу. Им удалось 
встретиться. Сообщив адмиралу в общих чертах суть поставленных целей и [470] 
сделанных приготовлений, рейхсляйтер убедил Деница бороться до конца и не 
спасаться бегством: пленение официального главы третьего рейха, назначенного 
самим фюрером, автоматически ослабит пресс спецслужб противника и облегчит 
подпольщикам борьбу за возрождение Германии. Получив согласие Деница, Борман 
пересек границу с Данией и несколько дней скрывался в эсэсовском госпитале, где,
 как стало впоследствии известно, прятались многие видные нацисты. 
      Далее путь Бормана лежал через Берхтесгаден. Верный обыкновению все 
доводить до конца, десять дней он провел в городе, скрываясь на квартире одного 
из своих бывших служащих и собирая отчеты наблюдателей, следивших за 
деятельностью противника поблизости от шахт, в которых была захоронена часть