выгоды — во всяком случае, пусть они подождут. Все граждане, мужчины и женщины, 
должны объединиться в одну большую, защищающую общество партию, которая будет 
ясно понимать необходимость порядка. 

Через несколько дней я отправился за границу, чтобы повидаться со своими 
английскими и французскими друзьями. В Лондоне я встретил многих людей, которые 
во времена моего регентства словами и делами содействовали возрождению 
Финляндии. Было отчетливо видно, что широкие общественные и некоторые 
правительственные круги начали понимать ту реальную угрозу, которую нес в себе 
большевизм. Официальные круги, настроенные подчеркнуто антибольшевистски, 
представлял военный министр Уинстон Черчилль. Я рассказал министру о своих 
впечатлениях, о революции в России и раскрыл перед ним истинную картину нашей 
освободительной войны. 

В Париже я посетил маршала Фоша, который принял меня очень сердечно. Он 
полностью осознавал угрозу большевизма и темпераментно высказал свое мнение: 

— Если речь идет о борьбе с большевиками, вы, финны, всегда можете положиться 
на меня! 

Осенью вопрос об Аландских островах вновь обрел актуальность. Правительство 
Швеции надеялось получить Аланды, предоставив архипелагу право на 
самоопределение. Уже в сентябре 1919 года на Парижской мирной конференции было 
выдвинуто несколько предложений касательно Аландских островов — это были разные 
варианты одного и того же: перехода архипелага к Швеции. В газетах была 
развернута соответствующая пропаганда. Она не осталась незамеченной: в конце 
месяца председатель Парижской мирной конференции, премьер-министр Франции 
Клемансо заявил в Национальном собрании, что законные требования Швеции в 
отношении этих островов должны быть приняты во внимание. Было достаточно широко 
известно, что высказывания французского премьера по проблеме Аландских островов 
дублировали точку зрения премьер-министра Швеции Яльмара Брантинга. 

Этот поворот событий был совершенно неожиданным. Я решил попасть на прием к 
Клемансо. Мне хотелось выразить ему благодарность за то доверие, которое 
продемонстрировало правительство Франции, послав в нашу страну военную 
делегацию, и особенно за тактичность, с которой это было сделано. Однако 
главным было стремление разъяснить премьер-министру Франции позицию Финляндии в 
вопросе об Аландских островах. 

Аудиенция была предоставлена незамедлительно, и вскоре я встретился с этим 
выдающимся человеком. Он принял меня любезно, но сдержанно. Я кратко обрисовал 
Клемансо ситуацию в нашей стране, которая буквально балансировала на грани 
между жизнью и смертью. Финляндия, оказавшись в столь тяжелом положении, могла 
ожидать помощи, прежде всего от Швеции, для которой она в течение шестисот лет 
служила щитом, защищавшим от нашествий с востока. Тем не менее, Швеция во время 
военных действий вторглась на Аландские острова — и это притом, что они многие 
сотни лет были составной частью Финляндии, неприкосновенность которой Швеция 
признала всего лишь несколько недель назад. Я отметил, что Финляндия понимает и 
одобряет естественное желание Швеции обеспечить свою безопасность, но не может 
отказаться от предложения, выдвинутого ранее: организовать совместную оборону 
островов. 

Позднее я понял, что нарисованная мною картина народного подъема 1918 года и 
неблагодарного поведения Швеции произвела большое впечатление на «Тигра», 
который, по всей видимости, был плохо осведомлен о событиях в северных странах 
во время войны. Он объяснил, что его заявление в Национальном собрании было 
неверно понято, он не давал обещания оказать поддержку Швеции. Аудиенция 
продолжалась достаточно долго. Когда я уходил, Клемансо пожелал героическому 
финскому народу счастливого будущего. 

По инициативе Швеции вопрос об Аландах был включен в повестку дня Парижской 
мирной конференции, но на Совете Лиги наций он до этого не рассматривался. Ведь 
ранее Лига объявила о незыблемости прав Финляндии на Аландские острова. Во 
время бесед с самыми значительными государственными и военными деятелями в 
Лондоне и Париже я пришел к выводу, что страны-победительницы гораздо серьезнее 
стали относиться к русскому вопросу. По всей вероятности, они осознали угрозу, 
которая исходила от большевиков. Большое количество военного снаряжения было 
передано Польше и белым русским армиям. В Лондоне был открыт дополнительный 
кредит для генерала Деникина в один миллион фунтов стерлингов. 

Военная ситуация в России оставалась неясной. Сведения из Сибири и других 
районов страны были неполными и противоречивыми. Уже в течение длительного 
времени русские белые армии испытывали сильный натиск красных на всех фронтах. 
Более благоприятная обстановка складывалась на юге, где войска генерала 
Деникина несколько недель назад приблизились к Москве на 350 километров. 
Несмотря на то что русские белые армии являли собой значительную силу, им 
необходимо было предоставить дополнительную помощь из-за границы. В Париже 
казалось, что тех поставок, которые имели место, было вполне достаточно, 
особенно если принять во внимание успешное наступление поляков на Украине и в 
Белоруссии. Мысль о создании единого широкого фронта против большевиков витала