Я прибыл в Лондон 12 ноября. Газеты публиковали условия перемирия. Существовала 
опасность, что среди этого победного шума голос маленькой и далекой страны не 
будет услышан. Особенно если учесть, что эта страна до последнего момента 
находилась на стороне стран, терпящих поражение. 

Последнее время Финляндию неофициально представлял в Англии доктор Холсти. Его 
мнение насчет того, сможет ли Финляндия добиться понимания своих проблем, было 
абсолютно безрадостным. Заместители министра иностранных дел лорд Роберт Сесил 
и лорд Чарлз Хардинг, с которыми я когда-то встречался в посольстве Англии в 
Петербурге, заявили, что Финляндия, продолжая свою прогерманскую политику, сама 
поставила себя в неблагоприятное положение, а также дали понять, что нынешний 
состав правительства Финляндии — прямая помеха для улучшения отношений. 
Вышеназванные господа все же выразили свое удовлетворение тем, что именно я 
начал с ними переговоры, поскольку, по их мнению, я был носителем наиболее 
здоровых политических взглядов. Доктор Холсти сообщил мне некоторые сведения об 
активности представителей русского «белого движения» в Лондоне, а также о 
деятельности Керенского и бывшего генерал-губернатора Финляндии Стаховича. Они 
по-прежнему считали Финляндию частью Российского государства. Последний вообще 
выступил с заявлением, что Финляндия на определенных условиях согласится на 
автономию в составе будущей России. 

В министерстве иностранных дел я был принят благожелательно, но, забегая вперед,
 могу сказать, что ничего особенного во время этого визита в Лондон я добиться 
не смог. 15 ноября у меня состоялась продолжительная беседа с лордом Робертом 
Сесилом. В ходе этого разговора я окончательно понял, что мне не следует 
возлагать большие надежды на политический успех моей миссии. Как сообщил мне 
лорд Сесил, до мирной конференции Великобритания не имела возможности в 
одностороннем порядке признать независимость Финляндии. В этом вопросе она 
должна была действовать солидарно с Францией и другими союзниками. Тот факт, 
что Финляндия объявила принца Фридриха Карла своим королем, сильно осложнил 
наши отношения со странами Антанты. Эти страны сомневались, что Финляндия 
сможет проводить независимую политику. 

— Если вы хотите создать суверенное государство, — заметил лорд Сесил, — вам не 
следует думать о том, чтобы посадить на трон принца. 

Вопрос о зерне, сказал заместитель министра иностранных дел, очень сложен, 
поскольку странам Антанты надо кормить всю голодающую Европу, включая и 
неприятельские страны. В принципе было решено помогать лишь тем странам, 
которые способны поддерживать внутренний порядок. Я высказал мнение, что именно 
поставки продовольствия являются первым условием для поддержания такого порядка.
 Ведь голодные толпы могут очень легко впасть в большевизм и анархию. Лорд 
Сесил весьма благосклонно воспринял наши просьбы о содействии в решении 
продовольственного вопроса и в дальнейшем оказал прямое влияние на господина 
Шелдона, американского представителя в комитете стран Антанты по экономическим 
вопросам. Через несколько дней пришло сообщение, что появилась надежда на 
получение первых 5000 тонн зерна из Дании. 

В министерстве иностранных дел Великобритании я смог ознакомиться и с 
общеполитическими проблемами, в частности, меня интересовали отношения между 
Англией и Россией. По этому вопросу существовало два принципиально различных 
мнения. Одни государственные деятели, например, бывшие послы в Петербурге лорд 
Чарлз Хардинг и сэр Джордж Бьюкенен, полагали, что прежний режим в Российском 
государстве будет восстановлен и в дальнейшем оно снова присоединит к себе 
многие бывшие провинции. Другие, среди которых был и лорд Сесил, считали, что 
Россию необходимо раздробить на части, но, как это сделать, они не могли 
пояснить. В парламенте был сделан запрос, каким образом кабинет собирается 
решить проблему России. Отвечая на него, лорд Сесил заявил, что правительство 
не считает для себя возможным сразу после окончания мировой войны втянуться в 
сомнительные военные операции. Однако, поскольку большевики все же нанесли 
ущерб интересам Великобритании, правительство оставляет за собой право на 
вооруженную акцию. «Хотя я считаю, что нам, в первую очередь, надо принимать во 
внимание нужды и стремления своего народа, нет никаких сомнений в том, что 
советское правительство потеряло всякое право на сочувственное отношение к себе 
правительства Великобритании», — отметил заместитель министра иностранных дел. 
С этим мнением можно было согласиться, но оно отчетливо показывало, как плохо 
правительство Великобритании представляло угрозу большевизма для всего мира. 

Когда во время переговоров в министерстве иностранных дел я пытался доказать, 
какие конфликты могут возникнуть, если большевики вторгнутся в Европу, меня 
откровенно не поняли. Военачальники имели несколько более верное представление 
о положении вещей, но в целом проблема отношений с Россией рассматривалась в 
Лондоне как второстепенная. После тяжелой войны с Германией интерес британцев к 
российскому вопросу значительно ослаб, основной проблемой стало формирование 
новой Центральной Европы. Поэтому совершенно естественно, что наша 
освободительная борьба, которая не позволила большевизму распространиться на 
Север, не была оценена по достоинству. Все внимание было направлено на немецкий 
экспедиционный корпус в Финляндии и конфликты, связанные с ним. Но, во всяком 
случае, как сказал мне лорд Роберт Сесил, Финляндия не должна опасаться 
претензий со стороны России.