все должны довольствоваться скудным рационом, лишь бы пища была здоровой. Сенат 
к тому же решил, что все пленные без исключения должны предстать перед судом, 
однако судебных дел было огромное количество, и военнопленным предстояло долгое 
время мучиться в тюрьмах. Я же предложил, что перед судом должны предстать 
только те, кто виновен в тяжких преступлениях, а остальных людей, введенных в 
заблуждение, следует освободить, пусть даже эти люди были взяты с оружием в 
руках. Хотя я и догадывался о формальных причинах, которыми были вызваны 
массовые судебные процессы, тем не менее, я отдавал себе отчет, что эти 
процессы лишь усилят озлобленность, а злоба — плохой советчик при решении 
проблем, которые и так разделили наш народ на два лагеря. Дело дошло до того, 
что сенат решил обсудить предложение немцев отправить голодающих пленных в 
качестве рабочей силы в Германию. Я был категорически против этого. 

Наши мнения по некоторым основополагающим вопросам строительства армии тоже 
резко различались. Генеральный штаб в то время разрабатывал организационный 
план, основные направления которого были одобрены еще в апреле. Этот план 
предусматривал такую организацию армии в мирное время, которая давала 
возможность использовать все оборонные ресурсы сразу после всеобщей мобилизации.
 На повестке дня стояли также актуальнейшие проблемы, связанные с созданием 
руководящих органов сил обороны и их взаимодействием. Возникал и вопрос о 
переходе к мирному времени, но при этом армия должна была оставаться 
боеспособной. 

18 мая парламент назначил сенатора Свинхувуда главой государства, «держателем 
верховной власти», после чего доктор Ю.К.Паасикиви образовал новое 
правительство. 30 мая я получил приглашение прибыть на заседание сената, на 
котором должно было рассматриваться некое предложение касательно строительства 
армии. Это предложение в основе своей практически не отличалось от того плана, 
который разрабатывался генеральным штабом. Существенным отличием было то, что 
по внесенному в сенат предложению армию следовало сформировать по немецкому 
образцу и с помощью немцев. Мы, таким образом, попадали в зависимость от них, 
более того — количество немецких офицеров и их статус в нашей армии должны были 
определяться высшим военным руководством Германии. Я, со своей стороны, 
представил основы нашего плана организации армии и настаивал на том, чтобы нам 
предоставили свободу действий и возможность самим решать вопросы обороны страны.
 

Один из пунктов внесенного в сенат предложения гласил, что все офицеры, за 
исключением финнов и немцев, должны быть отправлены на родину. Судя по всему, 
это было направлено против тех шведских офицеров, которые оказали нам помощь и 
с честью выполнили многие тяжелые и неблагодарные задачи. В свое время, для 
того чтобы их зачислили в финскую армию, они обязаны были уволиться из армии 
Швеции, и теперь было неизвестно, появятся ли у них возможности продолжить 
военную службу на родине или устроиться хотя бы на какую-нибудь скромную 
гражданскую работу. Это горький довод имел, тем не менее, второстепенное 
значение; основным же было то, что увольнение и высылка из страны наших друзей 
и военных соратников являлись беззаконием со всех точек зрения. 

После долгого обсуждения деталей плана выступил сенатор Фрей. 

— Мы все же вынуждены прямо сказать генералу Маннергейму о наших проблемах, — 
заявил он. — Нам казалось правильным, что окончательное формирование армии 
будет проведено с помощью немецких специалистов и под их руководством. Мы 
думали, что главнокомандующий будет находиться в контакте с немецким офицером 
генерального штаба, который будет разрабатывать все необходимые предложения по 
организации, обучению и снаряжению армии. Только в этом случае 
главнокомандующий сможет подписывать все приказы, издаваемые от его имени. 

Теперь ситуация прояснилась. Сенат решил передать формирование нашей армии в 
руки немцев. Я поблагодарил сенатора Фрея за откровенность. Я сожалею лишь о 
том, добавил я, что сенат заранее не поставил меня в известность о предмете 
обсуждения. В этом случае мы могли бы избежать этой мучительной и бесполезной 
дискуссии. Пусть никто даже не думает, что я, создавший армию и приведший 
практически необученные, плохо вооруженные войска к победе только благодаря 
боевому настрою финских солдат и преданности офицеров, теперь покорюсь и буду 
подписывать те приказы, которые сочтет необходимыми немецкая военная 
администрация. 

— Хочу лишь дополнить, что этим вечером я освобождаю пост главнокомандующего, а 
завтра отправляюсь за границу, — заключил я. — Прошу правительство сейчас же 
назначить моего преемника, в противном случае я оставлю этот пост ближайшему 
сподвижнику. До свидания, уважаемые господа! 

Прошло всего две недели с того дня, когда председатель сената в этом же самом 
зале приветствовал меня в столице и благодарил за то, что я сделал для спасения 
родины. 30 мая, когда я выходил из зала заседаний, никто из членов 
правительства не высказал мне сочувствия и не протянул руки. Тем же вечером я 
подписал свой последний приказ. 

На следующее утро я вместе с некоторыми своими помощниками и боевыми друзьями