В то время никто не имел права покидать столицу без разрешения Петроградского 
совета большевиков. Командировочное удостоверение было единственным моим 
документом, поэтому я обратился в канцелярию статс-секретаря по Финляндии с 
просьбой оформить мне паспорт. Канцелярии было запрещено выдавать такие 
документы, и я получил всего лишь удостоверение, в котором говорилось, что я 
финн и нахожусь на пути в Финляндию. Следующим моим шагом было посещение 
Генштаба, где я надеялся получить командировку в Финляндию. Там царила 
атмосфера тихой подавленности, все офицеры были в гражданском платье, это 
производило ужасное впечатление. Мне сообщили, что, кроме большевистского 
Петроградского совета, никто не может выдать разрешение на выезд из города. Это 
я уже знал, но в Смольный идти не хотел. Прежде чем покинуть Генштаб, я оставил 
там заявление, что, хотя меня направили из Одессы на лечение, на самом деле 
моей целью было вернуться в Финляндию, которая 6 декабря объявила независимость,
 и я более не испытывал намерений оставаться в российской армии. Кстати говоря, 
в этой армии я, будучи гражданином Финляндии, прослужил почти тридцать лет. 

В тот же вечер я поехал на Финляндский вокзал. Перед дверями, ведущими на 
платформу, стоял стол, за которым сидели военные. Они проверяли бумаги 
отъезжающих. Не задумываясь, я прошел прямо к столу и протянул свое 
командировочное удостоверение. С облегчением я заметил, что солдаты плохо 
владеют русским языком — они были ингерманландцами. После того как мы, перейдя 
на финский язык, пришли к выводу, что мой документ действителен, один из солдат 
протянул его мне и сказал: «Хорошо, хорошо». 

В тот декабрьский день 1917 года, когда я прибыл в Хельсинки, погода была 
мрачной и дождливой... 

Меня интересовало, что могли сделать те силы, которые должны были спасти 
Российское государство. Поэтому, пробыв неделю в Хельсинки, я вернулся в 
Петроград. Там не было и намека на сопротивление. Наоборот, я заметил, что 
советская власть все более укрепляется и становится угрозой для молодого 
финского государства. Надо было готовиться к обороне, хотя мы не располагали 
самым необходимым — оружием! 

Я обратился к главе французской военной миссии генералу Нисселю с вопросом, 
может ли Финляндия надеяться на получение военного снаряжения из французских 
складов в Мурманске. Генерал снисходительно отнесся к моему обращению и 
пообещал обратиться к своему правительству. У меня уже не оставалось времени 
дожидаться ответа, земля просто горела под моими ногами, и в последние дни 1917 
года я снова оказался в Хельсинки. 

Уже в феврале 1917 года, когда мне удалось съездить в Хельсинки и провести там 
несколько дней, я понимал, сколь угрожающей была ситуация. Вернувшись же в 
конце года из Петрограда, я быстро осознал: вопрос не в том, окажется Финляндия 
в революционном круговороте или нет, вопрос лишь в том, когда это произойдет. 

Основным фактором было, конечно же, то, что очаг революции — Петроград — 
располагался очень близко, а в самой стране находились зараженные бунтарским 
духом русские воинские части. Когда к власти в России пришла партия большевиков,
 появились и силы, стремившиеся разрушить общественное строение Финляндии. 20 
октября совет профсоюзов выступил с заявлением, призывавшим организованных 
рабочих создавать «гвардию порядка» для самообороны и «на случай возможных 
происшествий». Вскоре после этого фракция социал-демократов в парламенте и 
профсоюзы образовали «центральный рабочий совет», который должен был 
действовать в качестве «высшего исполнительного революционного органа». 13 
ноября этот совет объявил всеобщую забастовку, во время которой «гвардия 
порядка» — ее уже называли красной гвардией — занялась убийствами и грабежами. 

В только что избранном парламенте буржуазные партии были в большинстве: им 
принадлежало 112 мест против 88 у социал-демократов. Законную государственную 
власть с конца ноября представляло новое правительство, главой которого стал П.
Э. Свинхувуд, возвратившийся из ссылки в Сибири. Первым шагом правительства 
было провозглашение независимости Финляндии, парламент утвердил это решение 6 
декабря 1917 года. Совет народных комиссаров России, руководимый Лениным, 
признал независимость Финляндии 31 декабря, после чего с такими же заявлениями 
выступили правительства целого ряда европейских стран [5] . 






Освободительная война 


Несмотря на то, что советское правительство формально признало нашу 
независимость, оно, конечно же, не прислушалось к просьбе парламента о выводе 
русских частей из Финляндии. Их пребывание на финской территории имело вполне 
определенную цель: присоединить в дальнейшем наше государство к России. Таким 
образом, своеволие и беззаконие получили опору в виде русских частей, которыми