страну. 
«Если бы такая революция, как наша тогда (в 1953 году), имела успех, Советский 
Союз не 
сделал бы ради Кубы того, что позже сделало советское руководство, уже 
освободившееся от 
тех темных, скрытных методов, с энтузиазмом воспринявшее социалистическую 
революцию, 
совершившуюся в нашей стране. Это я хорошо понял, несмотря на мою справедливую 

критику в адрес Хрущева за факты, слишком хорошо известные»109. 

Находясь в полной изоляции, Фидель объявил голодовку. Он хотел лишь одного – 
минимального общения с кем–нибудь. И добился своей цели. «В определенный момент 
мне 
поменяли стражников, которые меня охраняли, потому что некоторые из предыдущих 
уже 
стали друзьями. Они искали специально людей, наполненных ненавистью, но все 
равно 
среди них оказался друг, – вспоминал Фидель о томительных днях в ожидании суда. 
– В дни 
голодовки, когда мне приносили еду, я кричал тюремщикам: „Не хочу я еду, 
скажите это 
своему Чавиано!“ – он был шефом тюрьмы в Монкаде. В итоге им пришлось услышать 
меня 
и разрешить поговорить с моими товарищами. Нам надо было согласовать даты и 
поступки 
для суда, чтобы наши показания не различались. Мне разрешили побыть с 
товарищами 
только 24 часа, потом меня снова заключили в одиночную камеру, но эту битву я 

выиграл»110. 

108 Cien horas con Fidel, Conversaciones con Ignacio Ramonet, p. 239. 

109 Размышления главнокомандующего. 2008. 22 января. 

110 Там же. С. 188. 


Процесс над повстанцами начался 21 сентября 1953 года. Заключенных перевезли из 

тюрьмы Бониато в то самое здание суда в Сантьяго, которое успел захватить во 
время 
штурма Монкады Рауль Кастро со своей группой. На скамье подсудимых предстало 30 

человек. Количество солдат, находившихся в небольшом зале суда, в несколько раз 

превышало общее число заключенных, ближайших родственников и журналистов. Все 
дороги, ведущие в Сантьяго из других городов, были взяты под усиленный контроль 

военных, будто в городе и провинции было введено чрезвычайное положение. 
тюрьмы Бониато в то самое здание суда в Сантьяго, которое успел захватить во 
время 
штурма Монкады Рауль Кастро со своей группой. На скамье подсудимых предстало 30 

человек. Количество солдат, находившихся в небольшом зале суда, в несколько раз 

превышало общее число заключенных, ближайших родственников и журналистов. Все 
дороги, ведущие в Сантьяго из других городов, были взяты под усиленный контроль 

военных, будто в городе и провинции было введено чрезвычайное положение. 

Чтобы изолировать Фиделя от большинства своих товарищей, для которых, 
безусловно, 
нахождение с ними рядом их лидера имело важнейшее значение, было сфабриковано 
заключение тюремных врачей: якобы Фидель Кастро по состоянию здоровья не может 
находиться на процессе в общей группе и слушания в его отношении переносятся на 

определенный срок. В итоге Фиделя начали судить позже, с теми немногими 
ранеными, 
взятыми в плен, которые находились в тюремном госпитале. «Врачи оказались 
людьми 
благородными, – говорил потом на суде Фидель. – Оказывается, в тот же вечер в 
тюрьме 
побывал полковник Чавиано, который заявил им, что я своими выступлениями в суде 

наношу огромный ущерб правительству, что они должны подписать документ о том, 
что я 
якобы болен и, следовательно, не могу присутствовать на заседаниях суда. Врачи 
сказали