Р в период действия настоящего соглашения не будет экспортировать 
сахар в 
страны, являющиеся традиционными импортерами кубинского сахара. Закупаемый в 
1961—1964 гг. Союзом ССР в Республике Куба сахар будет оплачиваться в размере 
20 
процентов от общего ежегодно закупаемого количества валютой, свободно 
конвертируемой 
в доллары США, а в остальной части – поставками товаров. 425 тысяч тонн сахара, 

закупаемых и отгружаемых в 1960 году, будут оплачены полностью товарами <… 
> 

Республика Куба будет закупать в СССР машины и оборудование, нефть и 
нефтепродукты, пшеницу, бумагу, цветные металлы, химические товары, удобрения и 

другие товары»353. 

В конце переговоров Анастас Микоян заверил Фиделя Кастро, что Москва выделит 
Гаване торговый кредит в 100 миллионов долларов, будет снабжать Кубу нефтью. 
Первый 
советский кредит был предназначен для строительства сталелитейного завода, идею 

которого «пробивал» Че в рамках программы индустриализации страны. 23 февраля 
1961 
года Эрнесто Че Гевара был назначен министром промышленности Кубы, в ведение 
которого были переданы национализированные отрасли промышленности и десятки 
новых 
предприятий. Они перешли в новое министерство из–под контроля департамента 
индустриализации ИНРА. 

Для кубинцев особую выгоду представляло то, что цены на нефть, которая 
поступала 
из Советского Союза, были на 33 процента ниже мировых. Че Гевара, ставший 
директором 
Национального банка, говорил Александру Алексееву, что Куба сэкономила на этой 
сделке 
20 миллионов долларов. Весной 1960 года в Гавану пришел первый советский танкер 
с 
нефтью, который торжественно встречали тысячи жителей кубинской столицы. А из 
тропиков к далеким советским берегам, в полярные широты, отправился первый 
паром с 
сахаром. 

Спустя много лет в одной из своих статей Фидель признался, что, несмотря на 
внешнюю легкость таких «сахарных сделок», ему приходилось серьезно спорить с 
русскими: 
«Помню, как я торговался с советской стороной о каждом центе цены на сахар; я 
обнаружил 
на практике то, что знал только в теории: неравный обмен. Они гарантировали 
цену выше 
той, что господствовала на мировом рынке. Соглашения планировались по 
пятилетиям; если 
в начале пятилетия ты посылал определенное количество тонн сахара в уплату за 
товары, в 
его конце стоимость их продуктов по международным ценам была на 20 процентов 
выше. 
Ведя переговоры, они всегда проявляли щедрость: однажды цена на мировом рынке 
вследствие конъюнктуры достигла 19 центов, мы крепко держались за эту цену, и 
они ее 
приняли. Это послужило затем основой для применения социалистического принципа 
в 
отношении того, что при строительстве социализма экономически более развитые 
должны 

поддерживать менее развитых»354. 

Олег Терехов, который в начале 1990–х годов был директором Ленинградского порта,
 
не без юмора вспоминал о первом долгожданном «сахарном» рейсе из Кубы: «В 1960 
году, 
когда я работал диспетчером Мурманского порта, сюда пришло первое советское 
судно, 
груженное кубинским сахаром. Во время пути по холодным морям сахар заледенел, 
превратился почти что в камень, хоть отбойным молотком орудуй. Докеры мне 
говорили, 
что не могут разгрузить судно. Пришлось воздействовать личным примером. Я 
спустился в 
трюм и начал ворочать мешки с сахаром, они действительно были очень тяжелыми, 
казалось, 
что они набиты камнями. Но все–таки мы судно разгрузили. Вот так, на 
собствен