рмой их деятельности была организация 

массовых митингов, тех самых, численность которых достигала миллиона человек. 

С трудом поначалу приняли правительство Кастро кубинские просоветские 
коммунисты. По каналам межпартийной информации, которая направлялась в Москву 
через 
Народно–социалистическую партию Кубы, они сообщали, что Фидель Кастро проводит 
политику, противоречащую классическому марксизму и пролетарской революции. В их 

глазах он был и антиимпериалистом, и антикоммунистом. Аграрную реформу они 
оценивали 
не как социалистическую, а как национально–демократическую. Тем более что на 
первом 
этапе ее проведения новое правительство не скрывало, что эта реформа была 
направлена не 
против всех землевладельцев, а против иностранцев и крупных латифундистов, 
обладавших 
излишками земли. Удивление членов местной компартии вызывало то обстоятельство, 
что 
земля на первом этапе аграрной реформы не национализировалась по классическому 
«большевистскому» варианту. Латифундисты получали компенсацию за ее потерю. 

В целом политическое своеобразие кубинской революции заключалось в том, что 
правительство Кастро опиралось не на одну, а на три партии (движения): 
Народно–социалистическая партия – НСП, «Движение 26 июля» и «Революционный 
директорат 13 марта». Ни одно важное решение не принималось без консультаций с 
этими 
политическими силами, чьи позиции к концу первого года революции практически 
сблизились. Через два года Фидель поставит вопрос о их слиянии и создании 
единой 
политической партии. 24 июня 1961 года на пленуме Национального комитета НСП, в 
работе 
которого примут участие Фидель Кастро, Дортикос и другие руководящие деятели, 
будет 
принято решение о создании на Кубе единой марксистской кубинской партии. 26 
июля 1961 
года на митинге в Гаване Фидель Кастро официально объявил о создании «Единой 
партии 
кубинской социалистической революции», генеральным секретарем которой он и стал.
 

А в 1959 году Кастро беспокоили не только проблемы объединения революционных 
организаций. Непросто складывались отношения новой власти с церковью. Самой 
распространенной на Кубе религией в годы колонизаторства была католическая. 
Архиепископ Кубы подчинялся Ватикану. Покровительницей Кубы местные католики 
считают Пречистую Деву Милосердную из Кобре. Но не меньшее распространение 
получила 
на Кубе сантерия, или «Регла–де–Оча», названная так в честь священного 
нигерийского 
города, где, по легенде, Небесный Владыка вылепил первых людей. Сантерия 
представляет 
собою уникальное смешение римского католицизма и культов народа йоруба, 
проживающего на территории Нигерии. В эпоху раннего колонизаторства языческие 
верования черных рабов этого племени, вывозимых преимущественно из Нигерии, 
уживались с насаждаемым испанцами католицизмом. Считалось, что представители 
этого 
племени из всех других африканцев более тесно общаются с богами и духами. Божки,
 
спиритические сеансы и общение с духами, гадание на морских ракушках – атрибуты 
этой 
своеобразной и очень сильной религии, которую исповедовали большинство 
чернокожих 
жителей острова. 

А католичество на Кубе было религией в основном богатых и обеспеченных. Церковь 

на этом острове исторически не играла такой роли, как, например, в метрополии – 
в Испании 
или в Европе в целом. Кубинцы были людьми крайне набожными, но в церкви ходили 
редко, 
выражая, особенно потомки рабов из Африки, свое верование в различных 
ритуальных 
знаках: предметах одежды, обрядах, в выращивании некоторых видов 
«чудодейственных» 
растений, в домашних молитвах,