дорогих его сердцу архангелогородцев и вологодцев, понесших тяжелые потери во 
время плохо подготовленной атаки 8 июля. 

Мои оппоненты отметили для устного доклада только первую часть компании, до 8 
июля включительно. Материала же набралось столько, что накануне защиты мне 
пришлось репетировать доклад шесть-семь раз в присутствии отца, пока, наконец, 
не удалось, поздно ночью, уложиться в установленные сорок пять минут. После 
этого срока оппоненты обычно останавливали докладчика, и доклад мог остаться 
без выводов. Случалось, однако, что оппоненты отмечали в конспекте только 
несколько строк, и тут уж происходили подлинные драмы, так как у слушателя не 
хватало материала для заполнения сорокапятиминутного срока. Взглядывая на 
предательскую стрелку больших часов, висевших перед ним в аудитории, и видя, 
насколько она еще далека от назначенного срока, докладчик начинал повторяться, 
тянул и, в конце концов, останавливался в совершенно беспомощном положении. 
Заключение оппонентов в этом случае было заранее предрешено: тема не доработана.
 

Благополучно защитив свою первую тему, я в тот же день зашел в канцелярию 
академии и вынул из кучи билетов задание для новой - теоретической темы: "Le 
secret de la guerre est dans les communications" ("Тайна войны - в сообщениях").
 Это было изречение Наполеона, относящееся к моменту вторжения в Польшу в 1807 
году. 

На разработку второй темы давался сравнительно небольшой срок. Я вспоминаю, что 
затратил несколько дней на продумывание ее смысла и подбор документации. Проще 
всего было бы использовать готовые многочисленные материалы по организации 
сообщений армии с тылом и сделать сравнительный очерк постановки этого дела в 
современных армиях. Но природное отвращение к плагиату и компиляции заставило 
отказаться от этой мысли. Мне захотелось сохранить за темой ее исторический 
характер и рассмотреть проблему коммуникаций в связи с огромным ростом военной 
и транспортной техники. 

Для иллюстрации я выбрал одну из мало изученных в мое время кампаний 
наполеоновских маршалов в Испании. В этой войне французские коммуникационные 
линии оказались "висящими в воздухе" и естественно подверглись нападению со 
стороны испанских партизан. 

Коснувшись вопроса о сообщениях, "висящих в воздухе", я захотел еще доказать, 
что и такие коммуникации имеют при известных условиях право на существование. Я 
привел пример из войны за освобождение негров, когда снабжение армии Севера 
пришлось производить по линии, лежащей даже вне континента, подвозя 
продовольствие через морские порты, по мере продвижения армии в южном 
направлении; это можно было осуществить только при условии господства северян 
на море. 

Уязвимость коммуникационных линий при пользовании железными дорогами я показал 
на примере франко-прусской войны, когда победоносные германские армии, подойдя 
к самому Парижу, испытали немало затруднений из-за одного взорванного в их тылу 
железнодорожного туннеля у Туля. 

Закончил я свой доклад сравнительным обзором возросших со времени 
франко-прусской войны потребностей современных армий. Эта тема была моим первым 
печатным трудом. 

Для третьей темы нас снова разбили по группам в пять-шесть человек, и мне 
пришлось попасть в ту единственную группу, которая должна была работать на 
Кавказском фронте. Руководителем по стратегической и тактической части темы 
оказался Колюбакин, единственный знаток этого фронта и один из тех русских, 
которые, проведя свою боевую карьеру в Кавказских горах, на всю жизнь остались 
влюбленными не только в горную войну, но и во все, что касалось Кавказа. 

Чтобы ознакомиться с группой, Колюбакин разложил на столе большую 
десятиверстную карту Кавказа и дал нам следующую задачу: "Корпус сосредоточен в 
Тифлисе и его ближайших окрестностях. Командир корпуса получил приказание 
овладеть турецкой крепостью Карс. Требуется составить доклад начальника штаба 
корпуса, излагающий его первоначальные соображения, необходимые для составления 
приказа по корпусу". 

Раздав бумагу и карандаши, Колюбакин вышел, а мы, предоставленные каждый самому 
себе, принялись за работу: кто впился глазами в карту, кто, зная уже хорошо 
пограничную полосу, принялся строчить черновик доклада, кто попросту сидел в 
раздумье, не зная с чего начать. 

Рассмотрев карту и принявшись за изложение моих соображений, я убедился, что 
они крайне несложны, и с недоумением и даже с некоторой тревогой наблюдал, как 
остальные мои коллеги исписывают уже второй и третий листы. Наконец Колюбакин 
вернулся в аудиторию и попросил начать читать доклады в порядке старшинства в 
чинах. Так как я был самым младшим, то выслушал предварительно не только хорошо 
мне известные данные о стратегическом значении Карса, но и малоизвестные мне 
подробности о его укреплениях, историю перехода его из турецких рук в наши и