Со склоненной от раны в шею головой, невозмутимым тихим голосом, без 
комментариев, он нам, будущим командирам, доказывал нелепость организации нашей 
собственной армии, начиная с необъяснимого разнобоя в составе стрелковых частей 
и кончая нищенской казенной системой обмундировки и питания солдат. Он имел 
право издеваться, когда говорил о том, что солдат получает полторы рубашки в 
год, три с половиною копейки на приварок, тридцать пять копеек в месяц 
жалованья и при этом нет выдачи даже мыла для его нужд. 

Из общих предметов на младшем курсе камнем преткновения для большинства пажей, 
но не для бывших кадет,- были механика и химия. 

Зато пажи оказывались головой выше решительно всех юнкеров по знанию 
иностранных языков. В специальных классах преподавался курс истории французской 
и немецкой литературы, а многие пажи писали сочинения с той же почти легкостью, 
что и на русском языке. Это не помешало одному из камер-пажей времен Александра 
III, как рассказывали, протитуловать императрицу на французском языке вместо 
"Madame" - "Sirne" (сирена), произведя женский род по своему собственному 
усмотрению от слова "Sire", с которым обращались к монархам. 

Строевой подготовкой занимались специальные строевые офицеры. На первом году 
обучения нас готовили в пехоту, и потому кроме знания назубок уставов, в 
особенности дисциплинарного, который знали наизусть, большое внимание 
обращалось на детальное изучение трехлинейной винтовки образца 1891 года, 
представлявшей тогда драгоценную новинку в армии. 

Думаю, что и сейчас я сумею разобрать и собрать ее с завязанными глазами. 
Ружейные приемы, а в особенности прикладка, выполнялись в совершенстве, чем 
специально занимался с нами наш взводный, старший камер-паж Геруа, будущий 
профессор в Академии генерального штаба. 

В старшем классе строевая подготовка разделялась по родам оружия: пехота 
производила в белом зале или во дворе ротные учения в сомкнутом строе; 
кавалеристы в манеже, под руководством инструктора - офицера кавалерийской 
школы, проходили полный курс езды, рубки и вольтижировки, а артиллеристы были 
заняты службой при орудии и верховой ездой. 

В лагерь нас выводили раньше других войск, с тем чтобы в течение трех недель в 
мае проделать в младшем классе небольшую полуинструментальную съемку с 
кипрегелем, а на старшем - одну-две глазомерных съемки и решить на местности 
две-три тактические задачи. После этого вся рота, кроме кавалеристов и 
артиллеристов старшего класса, прикомандировывалась к офицерской стрелковой 
школе. 

Школа эта была известна тем, что в нее ежегодно командировался ровно сто один 
пехотный капитан со всех военных округов. 

В лагере они поочередно исполняли роли начальников отрядов, в которые нас, 
пажей, назначали как отборную охотничью команду. 

Мы присутствовали также на разборе маневра, производившемся обычно полковником 
генерального штаба Ворониным. 

Крошечного роста, в пенсне, резким голосом высмеивал он при нас, мальчишках, 
этих поседевших на строевой службе капитанов, не умевших даже справиться со 
своим глубоким горем от его беспощадной критики. Эти занесенные из глухой 
провинции в чуждую им гвардейскую обстановку люди казались нам жалкими, а 
полковника мы дружно ненавидели. 

20 октября 1894 года, то есть через несколько дней после принесения мною 
военной присяги, произошло событие, потрясшее наш пажеский быт: в полном 
расцвете сил умер в Крыму Александр III. В корпусе в ту же ночь состоялась 
торжественная панихида, и даже новоиспеченные камер-пажи, высочайший приказ о 
производстве которых пришел из Крыма как раз в этот день, держали себя 
прилично; они показались мне великолепными в своих расшитых золотом мундирах, 
при шпагах вместо тесаков и шпорах с серебряным звоном. Погоны и каски 
затянулись на целый месяц черным крепом. 

На нас в срочном порядке пригоняли придворную форму, состоявшую из мундиров с 
грудью, сплошь расшитой золотым галуном, и белых штанов навыпуск. На каски 
вставлялись тяжелые белые султаны из конского волоса. 

Камер-пажи были еще наряднее - в белых лосинах, лакированных высоких ботфортах 
и со шпагами на старинных золотых портупеях. 

Все готовились заранее к торжественным похоронам. 

Через несколько дней, с флером через плечо и большой свечой в руках, я шел у 
правого переднего колеса катафалка.