Однако колебания американцев, не желавших отбросить компромиссные решения и 
взяться за решительные действия, невозможно было полностью рассеять, пока в 
результате нападения на Перл-Харбор не встал вопрос о борьбе за спасение страны 
от смертельной опасности. 

После этого за три с половиной года, в течение которых наша страна почти один 
на один вела решительную войну против японской империи, США создали такую 
военную машину, которая сыграла важную роль в том, что Германия была поставлена 
на колени. 

Такой трансформации Америка добилась не сразу; то, что она вообще была 
обеспечена, произошло благодаря наличию у Америки стойких союзников и огромному 
расстоянию, отделявшему нас от непосредственного района военных действий. В 
самом начале никто из нас не был в состоянии предвидеть конец этой борьбы; 
немногие сходились во взглядах относительно того, что требуется от нас как от 
индивидуумов и как от народа, однако каждый начал понимать свою задачу и шаг за 
шагом осуществлять ее. 

Другим таким чудом стало доведение почти до совершенства за тот же период 
союзного руководства военными операциями. История свидетельствует о 
неспособности коалиции успешно вести войны. Неудачи коалиций в войнах настолько 
многочисленны, а их непростительно грубые ошибки так часто повторялись, что 
профессиональные военные давно исключили возможность эффективных коалиционных 
действий, если нет обилия наличных ресурсов для обеспечения гарантированной 
победы над противником. Даже слава Наполеона как блестящего военного деятеля 
несколько померкла, когда слушатели штабных колледжей увидели, что он всегда 
сражался против коалиций, характеризовавшихся различием политических, 
экономических и военных интересов их членов и разногласием их военных советов. 

Главной задачей союзников было использование ресурсов двух великих народов и 
создание единого командования. 

Не было прецедента, которому можно было бы последовать, не было схемы, которой 
можно было бы придерживаться. Там, где в прошлом коалиция имела успех в 
организации борьбы против общего врага, один из членов ее обычно был настолько 
сильным, что доминировал над другим партнером по коалиции. Теперь же нужно было 
создать эффективное единство на основе добровольных уступок каждой из сторон. 
Подлинная история войны, а более конкретно - история операций "Торч" и 
"Оверлорд", на Средиземном море и в Северо-Западной Европе, является историей 
единства, достигнутого на основе этого добровольного сотрудничества. 
Разногласия имелись, но они были среди влиятельных людей, представлявших 
сильные и гордые народы. Однако эти разногласия становились несущественными на 
фоне того чуда, которого добились союзники, идя плечом к плечу к полной победе 
на Западе. 

* * * 

В день, когда началась война в 1939 году, я находился на Филиппинах, где 
заканчивалась моя четырехлетняя служба в качестве старшего военного помощника 
генерала Дугласа Макартура, на которого была возложена задача создания и 
обучения филиппинской армии. 

Местный интерес к войне был усилен вспышками споров в манильских клубах и драк 
между членами иностранных консульств, для большинства которых Гитлер был 
отъявленным мерзавцем, для небольшой, но крикливой группы - героем. Хирохито 
здесь вообще упоминали редко. Все внимание было направлено на то, каким будет 
следующий шаг нацистского диктатора. 

Известие о нападении на Польшу дошло и до нас, и мы знали, что премьер-министр 
Великобритании должен был обратиться к своему народу по радио. Со своим другом 
полковником Говардом Смитом я выслушал заявление о том, что Англия и Германия 
снова находятся в состоянии войны. Это был торжественный момент, в особенности 
для меня, ибо я был убежден, что Соединенным Штатам вскоре станет невозможно 
удержаться на позициях нейтралитета. 

Для меня было ясно, что Соединенные Штаты будут вовлечены в водоворот войны, но 
я ошибался относительно того, как мы вступим в войну. Я считал, что Япония не 
предпримет против нас никаких действий, пока мы не будем связаны с войной в 
Европе. Более того, я ошибался и относительно времени нашего вступления в войну.
 Мне казалось, что мы будем вынуждены обороняться от держав "оси" в пределах 
одного года после начала войны. 

Начиная с 1931 года многие старшие армейские офицеры часто высказывали мне свое 
убеждение, что мир идет прямо к новой глобальной войне. Я разделял эти взгляды. 
Было очевидно, что каждый шаг диктаторов в Японии, Германии и Италии указывает 
на их решимость захватывать любые территории, которые они пожелали бы иметь, и 
что такие их вожделения могут быстро привести демократические страны к 
столкновению с ними. Многие, однако, считали, что, толкнув Англию и Францию к 
войне, Гитлер наконец просчитался.