Мы обсудили вопрос о целесообразности предпринять одновременное наступление 
против южного фаса выступа несколько восточнее района наступления войск Паттона.
 В итоге мы пришли к заключению, что будущие события, возможно, покажут 
необходимость такого наступления, однако в данный момент нам следует просто 
обеспечить свою безопасность на этом участке и ограничиться наступлением, 
предпринимаемым Паттоном. 

Директива, изданная в Вердене 19 декабря, определяла в общих чертах план 
действий на нашем правом фланге. Однако когда Паттон издал свой приказ о 
наступлении, он со свойственным ему размахом поставил перед войсками задачу, 
выходящую далеко за рамки той, о которой говорилось на совещании. Но это не 
имело никакого значения для существа дела, поскольку Брэдли и меня беспокоило 
обеспечение успешного наступления на район Бастони, а после выхода туда войск 
Паттона дальнейшие их действия будет определять Брэдли. 

"Кольмарский котел" оказывал определенное сдерживающее воздействие, когда 
принимались наши планы в Вердене. Если бы не существовало этой окруженной 
группировки, то французская армия могла бы легко удерживать за собой рубежи 
вдоль Рейна от швейцарской границы и до Саарской области, а это высвободило бы 
всю американскую 7-ю армию для ее использования севернее этого участка и 
одновременно позволило бы выделить более существенные силы для поддержки 
наступления Паттона. Однако "кольмарский котел" создавал явную угрозу нашим 
войскам в Рейнской долине восточнее Вогезов, и, следовательно, было бы 
неразумно и опасно снимать с этого района войска. 

Деверс получил указание выровнять линию обороны, если это позволит высвободить 
часть войск, а в случае немецкого удара по левому флангу его войск постепенно 
отойти, если придется, даже к Вогезам. Северное Эльзасское плато не имело для 
нас в данном случае никакой ценности. В то время я был готов отдать приказ 
Деверсу, если возникнет необходимость, отступить до самой восточной оконечности 
Вогезов. Но я не позволил бы немцам вновь занять Вогезские горы, и этот рубеж 
был установлен как предельный, который Деверс должен был удержать любой ценой. 

Эти указания, разумеется, были доведены и до руководства французской армии, 
поскольку в них предусматривалась возможность отступления, а при определенных 
обстоятельствах - даже сдача города Страсбург. Французский командующий сообщил 
об этом решении в Париж, где оно вызвало большую обеспокоенность в военных и 
правительственных кругах. Генерал Жюэн, начальник штаба французской армии, 
прибыл ко мне и стал настаивать на обороне Страсбурга, Я ответил ему, что в 
настоящий момент не могу гарантировать безопасность этого города и без 
необходимости не сдам его. Однако вопрос о Страсбурге беспокоил меня в 
продолжение всего Арденнского сражения. 

К вечеру 19 декабря из полученных в штаб-квартире в Версале донесений было 
видно, что немецкое наступление быстро развивается через центральный участок 
выступа и передовые части вражеских войск продолжают разворачиваться в 
северо-западном направлении. Наступление противника все более отчетливо 
указывало на то, что он собирался форсировать Маас где-то западнее Льежа и 
оттуда, как мы считали, после окружения Льежа продолжать движение на 
северо-запад, чтобы выйти на основные линии коммуникаций наших войск к северу 
от места прорыва обороны. Нашим войскам на левом фланге явно угрожала более 
серьезная опасность, и там продолжала нарастать напряженность боев. Более того, 
не исключалась возможность попытки немцев предпринять наступательные действия и 
на второстепенных направлениях еще дальше на севере, чтобы вынудить нас к 
распылению сил и осуществить двойное окружение войск на всем нашем северном 
крыле. Разведка союзников располагала некоторыми сведениями о том, что 
противник замышляет подобную операцию в поддержку своих войск, наступающих на 
основном направлении. 

Бои по отражению этого вражеского наступления вскоре стали известны как 
сражение в Арденнах. Противник быстро прорвал нашу слабую оборону и углубился в 
нее до пятидесяти миль. 

Сражение такого рода вызывает в действующей армии большое напряжение. Его 
пагубное влияние на моральное состояние личного состава сказывается наиболее 
остро в войсках, подвергшихся вражескому удару. Перед лицом подавляющей мощи 
противника, не имея представления о принимаемых командованием мерах для 
поддержки ведущих тяжелые бои частей, солдаты неизбежно испытывают 
замешательство и упадок боевого духа. 

Столь же велико воздействие, хотя и несколько иного порядка, на высшее 
руководство армии. Как бы ни были военачальники уверены в своей способности 
расстроить планы противника и изменить ход событий в благоприятную для себя 
сторону, они всегда испытывают беспокойство, когда инициатива находится в руках 
противника, и опасаются, что где-то что-то может произойти вопреки их расчетам. 
История войн полна примеров, когда неожиданная паника, внезапное изменение 
погоды или какое-либо другое непредвиденное обстоятельство приводили к срыву 
самых тщательно продуманных планов и дело заканчивалось поражением. Было бы 
необоснованно и неправильно утверждать, что войска союзников не испытывали 
напряжения и беспокойства в течение первой недели вражеского наступления в