и все американцы хотели быть "первыми" во всем. Это обстоятельство помогает 
объяснить избыточную реакцию американцев на спутник и ту победу демократов на 
выборах в 1958 и 1960 годах, когда они выдвинули лозунг, получивший широчайшую 
поддержку у населения: "Давайте опять двигать страну вперед". "Если мы и должны 
подчеркивать различия между партиями, — сказал Эйзенхауэр лидерам демократов в 
начале 1957 года, — то давайте обращаться к проблемам менее значительным". 
Однако после событий в Литл-Роке и после спутника разногласия касались уже 
больших проблем — гражданских прав и обороны страны, отчего благодушие и 
согласие исчезли.
       Первой реакцией Эйзенхауэра на запуск спутника был созыв совещания для 
рассмотрения состояния американского ракетостроения и выяснения причин, 
позволивших русским выиграть гонку в космосе. Период взаимных обвинений и 
навешивания ярлыков начался уже через день после запуска спутника, когда два 
армейских офицера заявили, что армия располагает ракетой "Редстоун", которая 
могла бы запустить спутник на орбиту много месяцев назад, но Администрация 
Эйзенхауэра передала программу его создания военно-морскому флоту (проект 
"Авангард"), а ВМФ с ней не справился.
       Спутник не только содействовал распространению пререканий среди членов 
Администрации, он оказал также поразительное воздействие на представителей 
прессы, аккредитованных при Белом доме, которые обычно были настроены 
дружественно к Эйзенхауэру. 9 октября, через пять дней после запуска спутника, 
Эйзенхауэр провел пресс-конференцию, ставшую по отношению к нему одной из 
наиболее враждебных за все время его карьеры. Мерриман Смит, прежде одна из 
самых больших поклонниц Эйзенхауэра, задала тон уже первым своим вопросом, 
который она сформулировала, заглядывая в записную книжку: "Россия запустила 
спутник Земли. Русские также утверждают, что осуществили успешный запуск 
межконтинентальной баллистической ракеты, тогда как наша страна не сделала ни 
того, ни другого". Затем, глядя прямо на Президента, Смит сказала: "Сэр, я 
спрашиваю вас, что мы собираемся делать в связи с этой проблемой?"
       Эйзенхауэр начал с того, что отрицал наличие связи между спутником и МБР.
 Он кратко охарактеризовал основные этапы американской программы по созданию 
спутника, заявив, что при этом не было ни гонки, ни намерения первыми вырваться 
в. космос. Он пообещал, что первый американский спутник будет запущен на орбиту 
до конца 1958 года. Что же касается русских межконтинентальных баллистических 
ракет, то, по утверждению Эйзенхауэра, спутник, конечно, подтвердил: "Они могут 
забрасывать предметы на значительное расстояние". Правда, это еще не 
подтверждает, что МБР может поразить цель. Американская исследовательская 
программа в области создания ракет идет полным ходом, и Соединенные Штаты 
находятся впереди всех в области создания МБР.
       Эйзенхауэра спросили, "устарел ли" бомбардировщик Б-52, как утверждал 
Хрущев. "Ни в коей мере", — ответил Эйзенхауэр. Роберт Кларк хотел знать, как 
русским удалось выйти вперед с запуском спутника.
       Эйзенхауэр ответил, что "начиная с 1945 года, когда русские захватили 
всех немецких ученых в Пеенемюнде, они сконцентрировали свое внимание на 
баллистических ракетах". Затем Эйзенхауэр постарался приуменьшить достижение 
русских, хотя, как он признал, они получили "громадное преимущество в 
психологическом плане".
       Мэй Крейг поинтересовалась, могут ли русские использовать спутники в 
качестве расположенных в космосе платформ, с которых можно запускать ракеты. 
"Нет, не теперь, — ответил Эйзенхауэр. — Нет..." Он помолчал, улыбнулся и 
сказал: "Кажется, что все американцы внезапно стали учеными, я выслушиваю очень 
много, очень много идей".
       Хазель Маркел из Эн-Би-Си задал вопрос, который волновал всю Америку. 
"М-р Президент, в свете той большой веры американского народа в ваши знания в 
военной области и в ваше руководство, уверены ли вы сейчас, когда русский 
спутник вращается вокруг Земли, что ваша обеспокоенность состоянием 
безопасности нашей страны осталась на прежнем уровне и нисколько не 
увеличилась?" Свой ответ Эйзенхауэр адресовал уже всей стране, пытаясь 
успокоить людей. "Что касается самого спутника, — сказал он, — то я не могу 
дать ему высокой оценки, ни на йоту. В настоящий момент, на нынешней стадии 
развития я не вижу ничего столь значительного, что вызвало бы обеспокоенность с 
точки зрения безопасности"*28.
       В тот же день, чуть позже, Эйзенхауэр встретился с Линдоном Джонсоном. 
Сенатор Саймингтон начинал расследование состояния дел в американской ракетной 
программе с очевидной целью — возложить ответственность за проигрыш космической 
гонки на республиканцев. Эйзенхауэр надеялся сохранить эту проблему вне 
партийных политических пристрастий. Он сказал Джонсону, что Саймингтон и его 
друзья должны четко представлять себе: "Вина может быть возложена на 
демократов". Трумэн практически не затрачивал никаких средств на исследования в 
области ракет до 1950 года, а после этого выделял совершенно ничтожные средства.
 Эйзенхауэр обещал, что республиканцы "не будут первыми, кто бросит камень". 
Джонсона настойчиво призывали созвать специальную сессию Конгресса; Эйзенхауэр 
не видел необходимости в созыве такой сессии. После того как Джонсон ушел, 
Эйзенхауэр сказал Уитмен, что Джонсон "говорил правильные вещи. Думаю, сегодня 
он был честен"*29.
       После встреч с начальниками штабов родов войск, с пресс-корпусом и 
политиками Эйзенхауэр встретился с учеными. 15 октября он пригласил 
четырнадцать ведущих американских ученых в Овальный кабинет. Это была его 
первая встреча с такой представительной аудиторией, отражающей самые широкие 
взгляды. Страусс всегда ухитрялся держать под контролем допуск ученых к 
Президенту и приводил с собой только таких, как д-ра Лоуренс и Тейлор. (Между 
прочим, Тейлор назвал запуск спутника большим поражением Соединенных Штатов, 
чем Пёрл-Харбор;