нцев, что Браунелл 
испытывал чудовищное давление со стороны "радикалов в его аппарате", убеждавших 
его подготовить еще более жесткий законопроект, и что тот вариант, который 
подготовил Браунелл, вряд ли может быть "более умеренным или менее 
провокационным". Он жаловался на южан, которые выступили с осуждением 
законопроекта, даже не потрудившись прочитать его, и обратил внимание на другую 
сторону: "...эти озабоченные гражданскими правами люди" никогда не считались с 
тем, что, даже если президент может "направить туда войска", он не может 
"позволить им руководить школой". И Эйзенхауэр вспомнил историю, которую слышал 
от Бобби Джоунса, когда был в Аугусте. Один из работавших в поле негров якобы 
сказал: "Если кто-либо не заткнет глотку тем, кто здесь болтает, в особенности 
этим неграм с Севера, то они многих из нас, ниггеров, прикончат" *5.
       Браунелл направил свой законопроект о гражданских правах в Конгресс. 
После длительной внутренней борьбы Палата представителей в июле одобрила два 
самых умеренных раздела законопроекта, один — об образовании двухпартийной 
комиссии для расследования проблем, возникающих на расовой почве, другой — о 
создании секции по гражданским правам в Министерстве юстиции. Разделы, 
касавшиеся права голосовать и федеральной ответственности за проведение в жизнь 
закона о гражданских правах, были опущены. И тем не менее законопроект 
похоронили в сенатской комиссии по юридическим вопросам, председателем которой 
был сенатор Джеймс Истланд от штата Миссисипи.
       Основным лозунгом избирательной платформы республиканцев в 1952 году был 
призыв к "освобождению" восточноевропейских сателлитов. Однако ничто из того, 
что в последующем предпринимали Эйзенхауэр и его коллеги, не приблизило 
освобождение ни на шаг; на самом деле, как отмечалось, Даллес полагал, что 
поездка Эйзенхауэра в Женеву для участия во встрече на высшем уровне явилась 
сигналом к освобождению американцев от ответственности за советское господство 
в Восточной Европе. Но весной 1956 года в результате акции русских, а не 
американцев перспективы для освобождения неожиданно, как казалось, появились 
вновь.
       В своем знаменитом секретном докладе на XX партийном съезде Хрущев 
осудил Сталина за его преступления против русского народа и, казалось, дал 
обещание, что в будущем власть коммунистов как в России, так и в 
странах-сателлитах не будет столь жесткой. ЦРУ получило экземпляр доклада; с 
разрешения Эйзенхауэра Даллес дал его газете "Нью-Йорк Таймс", и 5 июня газета 
опубликовала весь доклад целиком. Публикация вызвала большое возбуждение в 
Восточной Европе. Может быть, но только может быть, давно ожидаемый развал 
Советской империи был близок. Республиканцы хотели, чтобы в их программе 
присутствовал еще один сильный пункт по вопросу освобождения. Эйзенхауэр 
настаивал, чтобы они действовали с осторожностью. Он сказал Джерри Пирсону: "...
этот конкретный пункт должен продемонстрировать, что мы выступаем за 
освобождение всеми мирными средствами, не давая никакого повода подозревать, 
будто мы хотим добиться этого освобождения даже ценой войны" *6.
       На Среднем Востоке у Эйзенхауэра были другие проблемы. Нужно было, 
насколько возможно, оставаться вне конфликта — он отказался продавать оружие 
как Израилю, так и арабам, но не хотел допускать туда русских. Кроме того, он 
стремился поддерживать хорошие отношения с египтянами и обещал их лидеру Гамалю 
Абделю Насеру американскую финансовую и техническую помощь в строительстве 
Асуанской плотины. Но когда Насер признал правительство Красного Китая и 
закупил оружие у чехов, Администрация Эйзенхауэра взяла назад обещание о 
поддержке. Реакция Насера была быстрой и дерзкой: 26 июля он национализировал 
Суэцкий канал, установил контроль за его эксплуатацией, заявив, что получаемая 
прибыль пойдет на финансирование сооружения плотины. "Дело скверно, — писал 
Эйзенхауэр в своих мемуарах, — быть настоящей беде" *7.
       Премьер-министр Иден был готов к действию. 27 июля он направил 
телеграмму Эйзенхауэру, в которой утверждал, что Запад не может позволить 
Насеру захватить Суэц и остаться с добычей. Они должны действовать немедленно и 
сообща, в противном случае американское и английское влияние на Среднем Востоке 
будет "непоправимо подорвано". Он утверждал, что интересы всех морских 
государств оказались под угрозой, поскольку египтяне не обладают технической 
компетенцией, необходимой для эксплуатации канала. Идеи писал о подготовке 
планов военных действий, Запад должен быть готов использовать силу как крайнюю 
меру, "чтобы образумить Насера".
       Эйзенхауэр буквально разрывался между желаемым и необходимым. Он считал, 
что США "должны поставить в известность британцев, с какой серьезностью они 
смотрят на эту ситуацию, какой ошибкой, по их мнению, является решение Египта и 
какое оно вызовет сопротивление американского народа...". И несмотря на 
утверждение англичан, что Египет совершил преступление, Эйзенхауэр 
констатировал: "...власть суверенного права государства — отчуждать частную 
собственность на своей собственной территории — вряд ли может быть подвергнута 
сомнению" и "Насер действовал в пределах своих прав". Над претензиями англичан 
— мол, египтяне не смогут эксплуатировать канал — Эйзенхауэр лишь посмеялся. 
Панамский канал, по его мнению, — сооружение куда более сложное, и у него не 
было никаких сомнений в том, что египтяне смогут его эксплуатировать. Но он был 
уверен и в другом: "...размышляя о нашей ситуации в Панаме, мы не должны 
допустить, чтобы эта акция сошла Насеру просто так" *8.
       21 августа Эйзенхауэр вылетел в Калифорнию для участия в Национальной 
конференции Республиканской партии. Сан-Франциско в августе — лучшего места 
вряд ли можно было желать! Все уч