- Но зато у нас много взрывчатки, - ответил Хариш. - Перестрелка нам невыгодна, 
помощи нам ждать не от кого. Противник своих раненых в госпиталь повезет, а мы 
должны нести. Когда же на нашей мине подорвется машина или упадет поезд с 
насыпи, то стрелять в нас уже будет некому. 

Начинало темнеть. Хариш отдавал последние приказания. 

- Дорогой мой капитан, - обратился Иван Хариш к комбату. Обязательно 
предупредите, чтобы при возвращении в нас не стреляли! 

Мы простились, и через несколько минут группа бесшумно исчезла в темноте. 
Изредка до командного пункта доносились одиночные выстрелы, потом все затихло. 
Часа через два возвратились проводники. Старший доложил капитану, что группа 
прошла мимо передовых постов франкистов. 

Первым известием об успехе партизан было сообщение от республиканских летчиков. 
В районе действий группы Хариша они обнаружили пущенный под откос эшелон с 
техникой и боеприпасами. Через трое суток Хариш со своей группой возвратился. 

Вылазки в тыл врага стали обычной работой партизан. Однако переход в тыл, 
особенно возвращение оттуда, были сопряжены с большой тратой времени, с риском 
быть убитым своими. Поэтому при первой возможности была создана скрытая база в 
тылу фашистов. 

Первой такой базой стал заброшенный маслодельный завод в 12 километрах 
северо-западнее Адамуса. Ее организовали по инициативе и с помощью командира 
роты республиканской армии. 

Он лично принимал участие в операциях нашего отряда. На базу доставили 
несколько сотен килограммов взрывчатки, запас боеприпасов и продовольствия. 
Оттуда совершали вылазки на коммуникации мятежников. 

Базу организовали в середине февраля, но я туда поехала позже, сопровождая 
очередную партию. 

Боеприпасы и продовольствие к исходу дня погрузили на мулов и сосредоточили на 
нашем переднем крае. В бинокль мы наблюдали передвижение вражеских патрулей, 
изучали расположение постов противника. С наступлением темноты двинулись вперед.
 Копыта животных были обернуты кусками фланелевых одеял. Обутые в альпаргатас, 
мы шагали бесшумно. Мулы, точно понимая опасность, тоже шли осторожно. 

Идти было тяжело. Пересекали канавы и ручьи, поднимались в горы, опускались в 
низины. Казалось, нашему походу не будет конца. 

Но вот впереди зашевелился светлячок. Через две-три минуты к нам подошли два 
партизана и повели на базу. 

Темные, низкие здания. Около одной из стен, на которой, как в сказке, навешаны 
светящиеся гнилушки и натянуты многочисленные провода, стояли часовые. Охрана 
ввела нас в закопченное помещение. Слабо горели дрова в камине. На полу спали 
человек двенадцать. Вокруг сидели караульные. 

Во дворе тихо, никаких признаков жизни. Доминго стал знакомить меня с базой. 
Первым делом он показал стену около часовых. 

- Но пасаран! - сказал капитан с гордостью. - Все эти проволочки, светлячки 
связаны с проводами и сигналами на подходах к базе. Свои знают, где и как можно 
пройти, как предупредить охрану. А тот, кто этого не знает, обнаружит себя. Тут 
много поработали Родольфо и интербригадовцы. 

С северо-запада доносился гул падающей воды. 

- Электростанция по прямой всего в двух с половиной километрах, но мы ее не 
тронем, - шептал мне капитан. - Для нас она отличное прикрытие. Фашисты и не 
подумают, что мы так близко от станции и не трогаем ее. 

Утром вернулись с задания группы Рубио, Яна Тихого и Алекса, единственного в 
нашем отряде американца. 

На базе больше 50 человек. Перемещение по ее территории строго ограничено. 
Ходить можно только так, чтобы не было заметно ни малейших признаков людей в 
полуразрушенном, забытом заводике, где до войны вырабатывалось оливковое масло. 


Заводик скрывала оливковая роща. С востока - крутой подъем, заросший деревьями. 
С запада и юго-запада - спуск в долину, по которой протекала небольшая река. На 
ней и были построены высокая плотина и гидростанция. В бинокль хорошо 
просматривались часовые на плотине. 

- Если фашисты нападут на нас до обеда, нам трудно будет продержаться до