почувствовали, что у кормила этого "мозгового центра" республиканской армии 
стоит дельный и очень нужный Испании человек... 

При встрече Висенте Рохо сразу же завел речь о положении на фронте. 

- Посмотрите, полковник Малино, - говорил Рохо, пригласив меня к большой 
настенной карте, - здесь от Сомосьерры до Харамы занимает фронт мадридский 
корпус мятежников. Это весьма сильный корпус - пятьдесят пять тысяч солдат, 
триста орудий, сто танков. Сто самолетов могут поддержать мятежников. К тому же 
в Толедо и Талавере - резервы в десять тысяч солдат, а где-то здесь, - Висенте 
Рохо очертил район юго-западной Эстремадуры, более крупные резервы, их 
численность нам пока неизвестна. 

Все, о чем говорил полковник, я отлично знал и невольно возникал вопрос: "Зачем 
он повторяет мне это?" 

- Правда, фронт мятежников не сплошной, состоит из отдельных опорных пунктов. 
Каждый обороняется одним-двумя батальонами. Ко всему прочему, и у нас сил 
немало, кое в чем мы даже превосходим противника... 

Все понятно: в голове полковника Рохо возникала идея новой операции. 

- Вы правы, - сказал я, продолжая мысль собеседника, - удар можно нанести 
из-под Мадрида на юг. 

Рохо оживился: 

- Мы, кажется, поняли друг друга. Не возьмете ли вы, советские военные 
специалисты, на себя труд разработать операцию? - И задумчиво произнес: - 
По-видимому, она будет называться Брунетской. 

В ту минуту я был очень признателен полковнику за доверие и от чистого сердца 
поблагодарил его за это. 

- Лишь небольшая просьба к вам, - заметил я как бы мимоходом. Позвольте нам не 
только разработать операцию, но и подготовить работу по сосредоточению войск. 

По лицу Висенте Рохо пробежала горькая усмешка: 

- Да, я понимаю, опыт Харамы... К сожалению, он ничему не научил наше 
командование. Вы имеете в виду, конечно, сохранение тайны? Что ж, согласен. 

Так началась подготовка к Брунетской операции. Вскоре окончательно 
сформировался ее замысел: два армейских корпуса, нанося главный удар из района 
северо-западнее Мадрида, прорывают фронт мятежников, наступают на юг, через 
Брунете, затем Навалькарнеро и обрушиваются на мадридский корпус с тыла. Еще 
два корпуса наносят вспомогательные удары из районов севернее Аранхуэса и 
юго-восточнее Мадрида навстречу главным силам Центрального фронта. В результате 
важнейшие коммуникации мадридского корпуса должны были быть перерезанными, а 
часть вражеских частей - окруженной. После этого уничтожить их уже не 
составляло бы особого труда. 

Мало-помалу начали сосредоточивать резервные соединения фронта в районе к 
северо-западу от Эль-Пардо, почти до Эль-Эскориала. Разумеется, такая крупная 
перегруппировка войск была замечена всеми в штабе Центрального фронта. 

- Что это вы там затеяли? - допытывался начальник штаба фронта Матальяна. 

- Проводим большие тактические учения, войска надо тренировать, отвечали ему. 

Матальяна, очевидно, оценил организованные мной ранее учения со штабами частей 
и бригад и поэтому успокоился. 

Каково же было его удивление, когда за сутки до начала операции он узнал правду.
 Темперамент испанца этого перенести не мог, и Матальяна взорвался бурным 
негодованием. Как, от него, начальника штаба фронта, скрыли операцию, которую 
он должен проводить! 

На помощь опять пришел Висенте Рохо. Основной удар он, как говорится, принял на 
себя, а всем вместе нам уже нетрудно было успокоить разъяренного Матальяна. Тем 
более что замысел операции пришелся ему по душе. В конце концов он пожал 
плечами и с улыбкой проговорил: 

- Что за выдержка у вас, русских! 

В ночь на 6 июля 5-й армейский корпус, а с утра 6 июля 18-й армейский корпус 
начали наступление, 11-я пехотная дивизия Листера, ночным маневром обойдя 
опорные пункты мятежников в Льянесе и Кихорне (не зря упирал Рохо iid 
прерывность обороны мятежников), на рассвете была в Брунете. Тяжелее сложилась 
борьба за остальные укрепленные пункты, и мне спешно пришлось убыть к месту