На фигуре Хорданы сконцентрировались надежды приверженцев короля, которым 
осторожно льстил сам Франко: он вернул Альфонсу XIII гражданство и 
собственность семьи Бурбонов. От Серрано Суньера сельскохозяйственный и 
промышленный пролетариат ожидал улучшения своего положения. И в сфере 
социальной политики Франко также сделал многообещающее заявление о своих 
намерениях: Хартия труда от 9 марта 1938 года{81}. 

Разумеется, ее провозглашение должно было также стать средством пропаганды 
войны, привлекательным для "красных испанцев" из другого лагеря, в котором 
после провала в Теруэле вновь происходили перемены. Агенты Коминтерна Пальмиро 
Тольятти, Эрнё Гере и Витторио Кодовила требовали отставки министра обороны 
Прието. Правительство Негрина должно было быть реорганизовано, тем более что 
силы национальной армии во главе с генералом Фиделем Давилой полностью заняли 
Арагон. 

По-видимому, в Кремле помощь красной Испании считали менее целесообразной, чем 
когда-либо; ведь великая чистка все еще продолжалась. Однако Советский Союз 
отказывался от взятых на себя обязательств так же неохотно, как и Италия. 
Разница состояла лишь в том, что Сталин, который, в конце концов, все же бросил 
испанских республиканцев в беде, по крайней мере, завладел их золотым запасом, 
в то время как Муссолини остался ни с чем. 

Превосходную сделку совершил Гитлер. В ответ на свою продуманную и регулярную 
помощь национальным силам Испании он стремился не требовать скорого решения, а, 
по возможности, отложить его. Чем дольше продолжалась война, тем больше 
экспортно-импортная фирма HISMA-ROWAK, основанная исключительно с этой целью, 
могла пользоваться монополией на добычу руды в Рифе с пользой для вооружения 
Германии, тем больше находилось возможностей для подписания секретных 
протоколов и обеспечения тем самым Германии привилегированного положения на 
Иберийском полуострове. 

Гитлер, кроме того, получил возможность ввести в действие "Антикоминтерновский 
пакт"{82}, урегулировать отнюдь небеспроблемные взаимоотношения между Германией 
и Италией путем создания оси Берлин - Рим, а в ситуации в Средиземном море, 
ставшей затруднительной для Франции, как явствует из так называемого протокола 
Хосбаха{83}, целенаправленно проводить экспансионистскую политику. 

После того как начатое не столь давно арагонское наступление распространилось 
на юго-восток, наступавшие раскололи республиканскую область надвое и на 
широком фронте между дельтой Эбро и Сагунто вышли к средиземноморскому 
побережью, каудильо доставил германскому диктатору немалое огорчение. Внезапно 
застопорились переговоры об аннулировании указа, направленного против Германии 
и ограничивающего долю иностранного капитала в испанских предприятиях двадцатью 
пятью процентами. Кроме того, в Берлине были неприятно удивлены сообщением о 
том, что Франко в беседе с одним из немецких офицеров намекнул на необходимость 
возвращения легиона "Кондор" на родину. По-видимому, участие этого соединения, 
которое за весь период войны потеряло убитыми лишь 174 человека, в боевых 
действиях теперь уже не окупалось. 

Всего пять дней спустя, после того как национальная армия вышла к Средиземному 
морю в окрестностях Сагунто, крупные силы республиканцев внезапно продвинулись 
в районе нижнего течения Эбро в направлении Гандесы. Наступление вылилось в 
затяжные бои. Этот кризис обеспокоил генералиссимуса меньше, чем любого из 
офицеров его штаба. Франко угнетало опасное обострение противоречий в Европе. 

Попытка Гитлера разгромить Чехословакию была чревата большой войной. Угроза 
возможного столкновения весьма беспокоила Франко, в то время как Негрин, чьи 
мирные предложения успеха не имели, почти желал его. Ибо неизбежное при этом 
соперничество великих держав должно было привести к коренному изменению 
соотношения сил в Испании. 

Дипломаты давали понять, что в случае развития конфликта британско-французские 
войска перейдут через Пиренеи и одновременно займут территорию Рифа. К такой 
угрозе Франко не мог отнестись легкомысленно. Каудильо немедленно объявил свой 
режим нейтральным и вынужден был смириться с тем, что Гитлер прекратил помощь 
Испании, а Муссолини частично отозвал CTV. 

В течение нескольких недель напряжение достигло апогея, а затем Великобритания 
и Франция еще раз пришли к соглашению с Гитлером, подписав 29 сентября 1938 
года Мюнхенский договор{84}. Последствия их уступок носили глобальный характер. 
Приближался и час гибели республиканской Испании. Сталин понимал, что ему 
больше не удается проводить "политику коллективной безопасности" совместно с 
западными державами. В результате вспомнили и о советском военном потенциале. 

Первым шагом стал роспуск интернациональных бригад, находившихся на обеспечении 
Кремля. Эти формирования, которые вместе с "пятым полком" коммунистов, 
разросшимся до численности корпуса, служили ударными группами республиканской 
армии, были выведены из победоносно начавшегося сражения за Эбро. Ни прощальный 
парад, который принимал Негрин, ни попытки объяснить происходящее женевскими 
резолюциями Лиги наций и лондонского "комитета по невмешательству" не смогли