прибыль, если он продавал рукопись во всей ее целокупности со всеми побочными 
правами. Это часто делалось и ранее, заверило Эйзенхауэра Министерство финансов.
 На этих условиях Эйзенхауэр согласился написать свои воспоминания. Блэк и 
Робинсон заплатили ему 635 000 долларов; 158 750 он выплатил в качестве 
налогов; оставшиеся полмиллиона (почти) сделали его состоятельным человеком.
       Когда Эйзенхауэр закончил рукопись и передал ее редакторам, он сказал 
своим издателям, что, видимо, взвалил на их плечи непомерную тяжесть. Они с 
улыбкой ответили, что, напротив, считают подписанные условия чересчур выгодными 
для себя. И это была правда. Получившаяся в результате книга выдержала 
множество различных изданий и была переведена на двадцать два иностранных языка.
 Она была продана в миллионах экземпляров; по некоторым оценкам, в
       XX веке большими тиражами выходили только Библия и труды доктора 
Бенджамина Спока. При обычном контракте издатели заплатили бы Эйзенхауэру в 
качестве авторского гонорара гораздо большую сумму, чем та, что они выплатили 
единовременно; и даже после уплаты налогов на индивидуальные доходы Эйзенхауэр 
получил бы больше первоначального полумиллиона. Так что основную выгоду от 
сделки получил издатель, а не Эйзенхауэр.
       Готовясь к написанию текста, Эйзенхауэр перечитал "Воспоминания" Гранта. 
Это была наилучшая модель для подражания, и Эйзенхауэр прекрасно ею 
воспользовался. Он собрал все свои письма военной поры, отчеты, дневниковые 
записи и другие документы. Он нанял трех секретарей и сразу после сдачи дел 
Брэдли засел за писание. А точнее, за диктовку. Он обычно начинал работу в семь 
утра, сразу после завтрака. За ленчем к нему часто присоединялись редакторы. 
Диктовать он продолжал до одиннадцати часов вечера. По шестнадцать часов в день 
он работал большую часть февраля, весь март и апрель. Это был блиц, как он сам 
выражался, и очень немногие люди его возраста были способны на такое. Да и 
более молодые тоже — его решительность, самодисциплина и умение 
концентрироваться были исключительными. Он никогда не жаловался на такой темп 
работы, на самом деле ему было приятно воскресить военное время, да и деньги, 
которые ждали его после окончания работы, — деньги, на которые они с Мейми 
смогут купить себе дом в будущем, — служили хорошим стимулом для работы.
       Сама книга, "Поход в Европу", опубликованная в конце 1948 года, была 
встречена почти единодушным одобрением критиков, которые отмечали скромность 
автора, его беспристрастность, искренность, такт и гуманность. Книгу назвали 
лучшими американскими военными воспоминаниями (делая исключение разве что для 
Гранта) и "лучшей работой солдата-историка со времен Цезаря и его комментариев" 
*74. "Поход в Европу" не только дал Эйзенхауэру финансовую безопасность; эта 
книга выдержала испытание временем (она по-прежнему продавалась и в 80-х годах) 
и существенно подкрепила популярность Эйзенхауэра. Это была книга, достойная 
автора и его службы отечеству.
       
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
КОЛУМБИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ. НАТО. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
       
       2 мая 1948 года, сразу по завершении работы над "Европейским походом", 
Эйзенхауэр покинул Особняк номер один. Он устроил себе месячный отпуск, который 
провел в Огасте по приглашению Уильяма Робинсона, члена тамошнего Национального 
гольф-клуба. Здесь он и Мейми хорошо отдохнули; в клубе он познакомился с 
тесной мужской компанией, члены которой с этих пор стали на долгое время его 
близкими друзьями. В "банде", как он называл компанию, все были миллионерами, 
обожавшими гольф и бридж и разговоры о политике. Все, за исключением одного, 
принадлежали к Республиканской партии. Объединяло их и преклонение перед 
геройским генералом Айком.
       Эйзенхауэр, со своей стороны, был под впечатлением того успеха, которого 
каждый член "банды" добился на своем поприще; он ценил их восторженное 
отношение к нему; ему доставляла удовольствие их манера общения: непринужденная 
и добродушно-насмешливая, их неистощимое остроумие, постоянное желание сыграть 
с ним партию в гольф или бридж. Он обращался к ним за советами по вопросам 
политики, экономики и финансов как общего характера, так и имевшими отношение к 
нему лично. Ему дороги были многочисленные знаки их дружбы: подарки, услуги, 
приглашения составить компанию в путешествиях и так далее. До конца дней он 
сколько мог проводил время с ними; когда жизнь разделила их, он вел с ними 
интенсивную переписку. С ними он чувствовал себя легко и свободно, как ни с кем 
больше.
       Лидером этой группы был Билл Робинсон. С Эйзенхауэром его, бывшего на 
десять лет моложе генерала, свела работа над "Европейским походом". Высокий 
крепкий ирландец, обладающий острым политическим чутьем, Робинсон был на 
короткой ноге почти со всеми крупными деятелями-республиканцами Восточного 
побережья. Следующим по значимости был Клиффорд Робертс, нью-йоркский банкир, 
который позаботился о выгодном размещении ценных бумаг Эйзенхауэра. В компанию 
входили Роберт Вудрафф, председатель совета директоров компании "Кока-кола", на 
год младше Эйзенхауэра, и У. Элтон (Пит) Джоунс, младше на полгода, президент 
"Ситиз сервис компани". Единственный демократ в "банде", Джордж Аллен, толстяк 
с берегов Миссисипи, был близким другом Трумэна и членом Национального комитета 
Демократической партии. Последний в "банде" — Эллис ("Скелет") Слэттер, на 
четыре года моложе Эйзенхауэра, был президентом "Фрэнфорт дистиллерис". Его 
жена, При-сцилла, стала лучшей подругой Мейми.
       Новые друзья приняли Эйзенхауэра в клуб, построили ему в Огасте коттедж, 
при котором соорудили рыбный садок, кишевший окунями. Когда в июне 1948 года 
Эйзенхауэр переехал в Нью-Йорк, Робинсон способствовал вступлению его в "Блайнд