Верховный суд заявил, что не ожидает немедленного воплощения революционной 
акции. Мы добьемся прогресса, и я попытаюсь рассказать им, как это надо 
сделать"*36.
       1 марта Эйзенхауэр вновь продемонстрировал свою способность действовать 
осторожно в вопросе расовых взаимоотношений. Федеральный судья приказал 
университету Алабамы зачислить студенткой Аутерин Люси; после этого 
университетские власти исключили ее на основании причины, вызывающей удивление, 
— она лгала, когда говорила, что ее не приняли раньше в университет из-за 
негритянского происхождения. Поступок властей, казалось, демонстрировал явное 
неповиновение постановлениям федерального суда, то есть именно то, чего 
Эйзенхауэр, по его многократным клятвенным заверениям, не допустит ни в коем 
случае. Однако он остался в стороне, чем укрепил уверенность южан: 
Администрация Эйзенхауэра никогда не будет способствовать принудительному 
введению интеграции.
       В начале марта южане предприняли контратаку уже не на штатном, а на 
федеральном уровне. Это произошло, когда 101 член Палаты представителей и 
Сената, представлявшие южные штаты, подписали "манифест", в котором взяли на 
себя обязательство добиться противоположного решения по делу Брауна. 14 марта 
Эйзенхауэра попросили прокомментировать этот документ. Ему удалось посмотреть 
на это дело глазами южан. "Давайте вспомним одну вещь, — сказал он, — и это 
очень важно: люди, у которых такая глубокая эмоциональная реакция на действия 
другой стороны, в течение трех предыдущих поколений не совершали никаких 
действий, нарушавших закон. Они действовали в соответствии с законом, как он 
был интерпретирован Верховным судом в деле Плесси". Решение по делу Брауна 
"было полной противоположностью" решению по делу Плесси, указал Эйзенхауэр, "и 
потребуется определенное время, чтобы приспособить их мышление и развитие к 
этому".
       А сколько времени это займет? "Я не собираюсь обсуждать это; я не могу 
сказать, сколько на это потребуется времени". Эйзенхауэр критиковал 
"экстремистов" с обеих сторон и дал такой совет: "Если и было время, когда мы 
должны были быть терпеливыми, но не благодушными, когда мы должны были 
относиться к глубоким чувствам других людей с пониманием, как к своим 
собственным, то именно такое время настало сейчас".
       Что касается манифеста, то Эйзенхауэр быстро сориентировался и указал, 
что подписавшие его "говорят о намерении использовать все юридические средства",
 что они не собираются действовать вне рамок закона, что "ни один из занимающих 
сколько-нибудь ответственное положение никогда не говорил об аннулировании", 
которое выставило бы страну "в очень плохом свете"*37.
       Эйзенхауэр надеялся, что на этом его причастность к проблеме закончится, 
но, когда 101 член Конгресса официально объявил о своем намерении изменить 
решение Верховного суда, он уже не мог так просто расстаться с ней. На 
ближайшей пресс-конференции его спросили, как он, Эйзенхауэр, глава 
исполнительной власти, смотрит на пренебрежительное отношение к решениям 
Верховного суда. Эйзенхауэр заверил, что никто не употреблял выражение 
"пренебрежительно относиться к Верховному суду", и снова напомнил, как трудно 
южанам переключиться с дела Плесси на дело Брауна. Затем он сказал: "Эти люди, 
белые южане, конечно, имеют полную свободу в выборе действий". Вряд ли эти 
слова отражали его действительные мысли, но все, связанное с этой проблемой, 
вызывало в нем раздражение, и он хотел покончить с ней. Тон его заключительных 
слов был уже совершенно иным: "Что касается меня, то я за умеренность и за 
прогресс — таково мое реальное отношение к этому делу"*38.
       Мартин Лютер Кинг возглавлял бойкот городского автобусного транспорта в 
г. Монтгомери, штат Алабама. Причиной бойкота была сегрегация мест в автобусах. 
В черных стреляли, в их домах и храмах гремели взрывы, а полиция арестовывала 
участников бойкота. Эйзенхауэр сказал членам своего Кабинета, что на него 
"произвела очень большое впечатление умеренность негров в Алабаме" и что Юг 
совершил "две большие ошибки"; первая — история с мисс Люси и вторая — 
противодействие умеренным требованиям черного населения Монтгомери. Когда же 
Роберт Спивак попросил Эйзенхауэра высказаться публично на пресс-конференции по 
поводу событий в Монтгомери, Эйзенхауэр пошел на попятную: "Вы просите меня, я 
полагаю, быть юристом в большей степени, чем я есть на самом деле. Но, как я 
понимаю, в штате есть закон о бойкоте, и в соответствии с ним эти люди должны 
предстать перед судом". Он не видел никакой причины для федерального 
вмешательства*39.
       Среди белого населения Юга в то время получило распространение 
утверждение о том, что интеграция — это коммунистический заговор. Эйзенхауэр не 
был настолько наивным, чтобы поверить в это, но его беспокоило, что коммунисты 
могут использовать в своих интересах волнения на расовой почве. 9 марта Эдгар 
Гувер представил Эйзенхауэру и членам его Кабинета доклад на двадцати четырех 
страницах о взрывоопасной ситуации на Юге. Гувер возлагал вину на экстремистов 
с той и с другой стороны, на Национальную ассоциацию содействия прогрессу 
цветного населения и на Советы белых граждан. Черные настолько запуганы, считал 
он, что отказываются давать свидетельские показания о тех актах насилия, 
которым подвергались или были свидетелями, и даже не желают разговаривать с 
агентами ФБР. По признанию Гувера, большую озабоченность вызывают усилия 
коммунистов проникнуть в ряды движения за гражданские права и использовать его 
для усиления волнений на социальной почве. Эйзенхауэр также опасался стремления 
коммунистов "вбить клин между Администрацией и ее друзьями на Юге в год 
проведения выборов...".
       После Гувера выступил Браунелл и рассказал о подготовленном им