И он был не одинок. Республиканцы контролировали комитеты Конгресса и были 
решительно настроены использовать имевшиеся у них полномочия на ведение 
расследований для компрометации неугодных им лиц, которые, по их мнению, 
заполнили правительственные учреждения. Еще до того как Эйзенхауэр сделал 
упомянутую запись в своем дневнике, комитеты Конгресса только в одном 
Государственном департаменте уже начали расследование одиннадцати дел. Почти 
все республиканцы — члены Конгресса хотели принять участие в расследованиях; из 
221 республиканца — члена Палаты представителей — 185 просили поручить им 
участвовать в работе комиссии Палаты представителей по расследованию 
антиамериканской деятельности. Но, конечно, самой выдающейся фигурой с февраля 
1950 года в этом крестовом походе против коммунизма был и продолжал оставаться 
Маккарти.
       Во время избирательной кампании 1952 года советники из ближайшего 
окружения Эйзенхауэра настоятельно рекомендовали ему выступить с осуждением 
Маккарти. Однако он отказался сделать это, поскольку, по его словам, он не мог 
отречься от собрата по партии. Теперь же, в ходе избирательной кампании, ему 
была необходима поддержка сенаторов-республиканцев, а, согласно широко 
распространенному мнению (которое разделял и Эйзенхауэр), Маккарти 
контролировал в Сенате голоса семи сенаторов из восьми.
       Возможность создать для Маккарти трудности появилась, когда Эйзенхауэр 
направил на утверждение в Сенате подобранные им кандидатуры для назначения на 
должности в Государственный департамент и для работы в посольствах. Поскольку 
республиканцы составляли большинство в Сенате, Эйзенхауэр полагал, что 
процедура утверждения будет всего лишь формальностью. Именно поэтому он был не 
просто удивлен, а пришел в ярость, когда узнал, что Маккарти задерживает 
утверждение в должности первого представленного им кандидата. Этим кандидатом 
на пост заместителя государственного секретаря был Уолтер Б. Смит, человек, 
которому Эйзенхауэр полностью доверял и который вызывал в нем восхищение. Мягко 
выражаясь, Смит придерживался консервативных убеждений; так, например, однажды 
он высказал Эйзенхауэру предположение о том, что Нельсон Рокфеллер является 
коммунистом. В Администрации Трумэна он занимал пост главы Центрального 
разведывательного управления (ЦРУ), а также был послом США в России. Эйзенхауэр 
даже не мог представить себе, что против Смита вообще могут быть какие-либо 
возражения. Однако из утреннего выпуска "Таймс" он узнал: Маккарти проявляет 
"интерес" к обсуждению кандидатуры по причине того, что Смит ранее выступил в 
защиту Джона Патона Дэвиса, который работал вместе со Смитом в посольстве США в 
Москве. Смит характеризовал Дэвиса ранее как "преданного и способного 
сотрудника". Но так как Дэвис был одной из любимых мишеней Маккарти — его имя 
стояло одним из первых в составленном Маккарти списке коммунистов в 
Государственном департаменте, — то и вся шумиха вокруг него была также 
наглядным примером метода "обламывания" Государственного департамента. 
Благожелательный отзыв Смита о Дэвисе делал Смита, по мнению Маккарти, 
возможным попутчиком Дэвиса.
       Подозревать Смита — что могло быть, по мнению Эйзенхауэра, абсурднее, 
унизительнее и лживее. Это позволило Эйзенхауэру внутренним чутьем постигнуть 
истинное значение маккартизма. После этого случая Эйзенхауэр стал ненавидеть 
Маккарти почти в такой же степени, как и Гитлера. И он решил разделаться с 
Маккарти, как он разделался с Гитлером, но борьба с первым значительно 
отличалась от борьбы со вторым. Прямая вооруженная схватка с Гитлером была 
заменена на конфронтацию с Маккарти, временами настолько тонкую, что она была 
едва различима и содействовала — в лучшем случае — только косвенно падению 
Маккарти. Эйзенхауэр использовал в борьбе с Гитлером все виды оружия, которые 
он имел в своем распоряжении; в случае же с Маккарти он держал все свое оружие 
в резерве. Во время войны Эйзенхауэр настаивал на том, чтобы фигура Гитлера 
была постоянно в центре внимания каждого; в течение первых лет своего 
президентства он делал все от него зависящее, чтобы побудить людей игнорировать 
Маккарти.
       В чем причина такого различия? Помимо очевидных факторов, таких, как 
национальность и партийная принадлежность, Эйзенхауэр указывал на две основные 
причины, обусловившие его негативное отношение к Маккарти. Первая причина была 
личная. "Я просто не хочу участвовать в соревновании по испусканию мочи с этим 
скунсом"*9,— сказал он в разговоре со своими друзьями, многие из которых, 
включая его брата Милтона, настоятельно рекомендовали ему делать как раз 
противоположное. Но Эйзенхауэр никогда не упоминал имени Маккарти в негативном 
контексте. Ни разу. Свою позицию он объяснил Билу Робинсону так: "Самые 
настойчивые и громкие призывы вступить в открытую борьбу с Маккарти я слышал от 
лиц, которые сделали его таким, каким он стал, — от писателей, редакторов и 
издателей". Он считал, что они должны нести свою долю вины за это, протестовал 
против утверждений, что маккартизм существовал "задолго до его, Эйзенхауэра, 
появления в Вашингтоне", жаловался, что газеты в своих заголовках уделяют 
Маккарти чрезмерное внимание. Он говорил: "Те, которые сочиняют заголовки 
газетных статей, кричат криком все громче и громче для того, чтобы я включил 
себя в список активных противников Маккарти. И вы, и я хорошо знаем и часто 
соглашались в этом, что любая такая попытка сделала бы из президентства 
посмешище"*10.
       Но, помимо сохранения достоинства президентства как такового, Эйзенхауэр 
отказывался выступать публично против Маккарти еще и потому, что он убедил 
себя: лучший способ победить Маккарти заключается в игнорировании его. В своем 
дневнике он приводит обоснование своей позиции: "Конечно, сенатор Маккарти так 
жаждет видеть свое имя в газетных заголовках, что готов пойти на любые