как-то связано с тем, что мы евреи, и с тем, что толпа подонков с ножами и 
палками ходит по городу и кричит: „Христа распяли!“

 Ребенком ее увезли в Америку, поэтому по-русски она не говорила. Ее мужем стал 
Морис Мейерсон, тоже эмигрант из России. По политическим взглядам он был 
социалистом и противником сионизма. Но ради жены согласился переехать в 
Палестину. Морис работал кассиром, а темперамент, энергия и целеустремленность 
Голды привели ее в политику.
 Она не любила, когда ей напоминали о том, что она женщина. Один журналист 
спросил ее:
 — Каково женщине быть премьер-министром?
 Она парировала:
 — Не знаю, никогда не была премьер-министром — мужчиной.
 Ее облик олицетворял Израиль. Она всегда носила одежду темных цветов — платье 
или жакет, подобранная со вкусом булавка, маленькие часы, пальцы в пятнах от 
никотина (она курила крепкие сигареты без фильтра), мужской подбородок и 
серьезный взгляд, иногда смягчавшийся теплой улыбкой.
 Прежде чем дать согласие на ее приезд в Москву, Вышинский отправил запрос 
министру госбезопасности генерал-полковнику Виктору Семеновичу Абакумову: «Не 
имеется ли каких-либо препятствий к допуску ее в СССР». Чекисты не возражали.
 Все израильские руководители переиначили свои фамилии на ивритский лад, брали 
новые имена, состоящие из двух слогов с ударением на последнем. Это был 
символический акт, возвращение к библейским именам. Сионисты хотели забыть свою 
жизнь в изгнании. Голда Мейерсон вскоре стала Голдой Меир, министр Моше 
Шерток — Шареттом. Будущий премьер-министр и лауреат нобелевской премии мира 
Шимон Перский превратился в Переса.
 Вячеслав Михайлович расспросил посла о ситуации в Палестине. Голда Меир среди 
прочего сказала: «В результате войны правительство Государства Израиль пришло к 
выводу, что ему, вероятно, придется поднять вопрос о границах, чтобы иметь 
возможность оборонять их более успешно, чем те границы, которые предусмотрены в 
резолюции двадцать девятого ноября».
 Иначе говоря, она заявила, что границы, определенные ООН, оказались 
нереальными, Израилю для обороны необходимо увеличить территорию. Эти слова не 
вызвали возражений у Молотова. Его помощник и переводчик Олег Трояновский (сын 
первого посла в Соединенных Штатах) записал уклончивые слова советского 
министра иностранных дел: «Правительство Государства Израиль должно будет 
подумать над этим вопросом. Однако он, Молотов, думает, что начало у 
Государства Израиль хорошее, имеется база для создания крепкого государства».
 Голда Меир была фантастически самоуверенной женщиной. Уверенность в том, что 
она права, никогда ее не покидала. И она обладала способностью внушить эту 
уверенность другим. Пожалуй, она была самым эффективным израильским дипломатом.
 Тринадцатого сентября военный атташе при миссии Израиля полковник Иоханн 
Ратнер побывал в министерстве вооруженных сил и беседовал в управлении внешних 
сношений с генерал-майором артиллерии И. М. Сараевым и его заместителем.
 Ратнер, родившийся в Одессе, успел послужить еще в царской армии — рядовым 
3-го Самарского гренадерского полка Московской дивизии. После революции 
сражался в рядах Красной армии. В двадцать третьем году уехал в Палестину, 
преподавал архитектуру. Он был одним из создателей Хаганы, накануне войны за 
независимость руководил отделом планирования генштаба будущей Армии обороны 
Израиля.
 Полковник Ратнер поставил перед представителями министерства несколько 
вопросов. Во-первых, в Израиле хотели бы получить советскую литературу для 
военно-учебных заведений. Во-вторых, израильтяне хотели бы отправлять своих 
офицеров на учебу в советские учебные заведения.
 Генерал Сараев ответил, что такие вопросы решает не министерство, а 
правительство. Так что или посланник Голда Мейерсон должна поставить их перед 
министерством иностранных дел, или правительство Израиля может официально 
обратиться в советскую миссию в Тель-Авиве.
 Четырнадцатого сентября Голда Мейр нанесла первый визит своему основному 
партнеру — заместителю министра иностранных дел Зорину, ведавшему Ближним 
Востоком.
 Она сразу же завела речь на тему, которая станет очень болезненной в 
отношениях между двумя странами.
 «Мейерсон, — записывал после беседы Зорин, — заявила, что еврейская проблема 
может быть решена коренным образом лишь путем широкой иммиграции евреев в 
государство Израиль.
 Я заметил в связи с этим, что иммиграция сама по себе не может, на мой взгляд, 
решить эту проблему, поскольку многие евреи не поедут в Палестину, а будут 
продолжать жить в других странах. Я добавил, что в СССР, в социалистическом 
государстве, навсегда покончено с национальным гнетом и неравноправным 
положением евреев…
 Мейерсон воздержалась от дальнейших высказываний на эту тему».
 А в Израиле семнадцатого августа советский посланник Павел Иванович Ершов 
вручил верительные грамоты премьер-министру Израиля Бен-Гуриону. У гостиницы, 
где остановился Ершов, на улицах стояли люди, которые искренне приветствовали 
советского посланника.
 У дома премьер-министра был выстроен почетный караул в составе сорока солдат. 
Оркестр исполнил государственный гимн Советского Союза и Ха-Тикву.
 После вручения грамот Бен-Гурион сказал Ершову: «Народ Израиля обязан 
Советскому Союзу за его моральную поддержку в ООН. Государство Израиль сейчас