провел в Японии. Единственный из послов союзных держав он видел, как сгорел 
Токио в результате американских бомбардировок весны сорок пятого. Пережил 
атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки.
 Двадцать третьего июля сорок восьмого года представитель Израиля при ООН Абба 
Эбан телеграфировал министру иностранных дел Шертоку:

 «Сегодня состоялась первая продолжительная, очень сердечная беседа с Маликом. 
Он оценил наши военные успехи, рассуждал о воздействии неудач на арабские 
режимы. Одобрил нашу заявку на то, чтобы стать членом ООН, однако советует 
тщательно подготовиться, считает, что все зависит от степени американской 
поддержки. Надеется на скорое учреждение миссии Голды Мейерсон».

 Поражение арабских армий расценили в Москве как поражение Англии и были этому 
несказанно рады; считали, что позиции Англии подорваны на всем Ближнем Востоке.
 Эбан родился в Южной Африке, а учился в Лондоне. Щедро одаренный 
лингвистическими способностями, он выучил не только классические языки — 
древнегреческий и латынь, но и многие ближневосточные — арабский, фарси, иврит 
и арамейский. В двадцать три года ему поручили преподавать восточные языки в 
Кембридже.
 Во время Второй мировой войны он вступил в британскую армию. Служил в Каире, 
где встретил будущую жену. А ее сестра вышла замуж за будущего начальника 
генерального штаба армии обороны Израиля Хаима Герцога.
 В сорок втором году командование отправило майора Эбана в Иерусалим отбирать 
евреев-добровольцев для отрядов специального назначения. В сорок седьмом 
началась его дипломатическая деятельность, его включили в состав делегации 
Еврейского агентства на сессию Генеральной Ассамблеи. В мае сорок восьмого он 
произнес свою первую речь в ООН — против Соединенных Штатов. Он отверг 
аргументы американской делегации, возражавшей против раздела Палестины.
 Он слыл в ООН умелым оратором не только благодаря прекрасному знанию 
английского языка. Он умел быть убедительным. После обсуждения в Совете 
Безопасности акции возмездия против террористов, закончившегося осуждением 
Израиля, Эбан прилетел в Иерусалим. Он был возмущен акцией израильских военных 
и, еле сдерживая гнев, спросил Бен-Гуриона, зачем было проводить эту операцию.
 «У меня тоже были сомнения на этот счет, — ответил лукавый премьер, — но когда 
я прочитал твою речь в Совете Безопасности, то убедился, что она была 
необходима».
 Двенадцатого августа Эбан отправил письмо Шертоку, сообщая о новой беседе с 
Маликом:

 «Он выразил свое глубокое восхищение военными усилиями Израиля… Подобного 
разгрома никто не ожидал.
 Г-н Малик сообщил мне, что сейчас среди всех делегаций имеется единая точка 
зрения, что создание государства Израиль является необратимым фактом…
 Мне стало ясно, что советская сторона считает, что она сделала правильный 
анализ и приняла правильное решение, после которого она рассчитывает получить 
дивиденды. Он предположил, что мы оценим факт получения помощи от 
восточноевропейских и балканских стран как результат благожелательной позиции 
России…
 Советская сторона рассматривает свое решение о поддержке еврейского 
государства в качестве триумфально оправдавшего себя в контексте целей, которые 
она ставит перед собой на Ближнем Востоке…»

 Четырнадцатого августа второй секретарь миссии СССР в Израиле, уполномоченный 
Всесоюзного общества культурных связей с заграницей Митрофан Петрович Федорин 
присутствовал на собрании Лиги дружественных связей с Израилем, устроенном по 
случаю приезда советской миссии.
 Федорин в сорок первом окончил институт иностранных языков и работал 
дипкурьером советского посольства в Иране. В сорок третьем его отправили 
стажером в советскую миссию в Египте. В сорок восьмом командировали в Израиль.
 Около двух тысяч человек собрались в здании одного из самых больших 
кинотеатров Тель-Авива «Эстер», на улице собралось еще около тысячи человек, 
которые слушали трансляцию всех выступлений. Над столом президиума повесили 
большой портрет Сталина и лозунг «Да здравствует дружба между Государством 
Израиль и СССР!»
 При упоминании Советского Союза и советских представителей, особенно Громыко, 
зал взрывался аплодисментами.
 Хор рабочей молодежи исполнил еврейский гимн, затем гимн Советского Союза. 
«Интернационал» пел уже весь зал. Затем хор исполнил еще несколько советских 
песен — «Марш артиллеристов», «Песнь о Буденном».

 ТОВАРИЩ СТАЛИН ПОРУЧАЕТ ЭРЕНБУРГУ…

 Седьмого сентября Молотов весьма любезно принял первого посланника Израиля в 
Советском Союзе — Голду Мейерсон. Она родилась до революции в Киеве, ее дед 
тридцать лет прослужил в царской армии, ее отец был столяром. Семья 
нищенствовала, пятеро из восьми детей умерли маленькими.
 Нерадостные воспоминания сопровождали ее всю жизнь:

 «Ясно помню разговоры о погроме, который вот-вот должен обрушиться на нас. 
Конечно, я тогда не знала, что такое погром, но мне уже было известно, что это