|
Соединенные Штаты должны жестко противостоять Сталину. Ачесон и стал
архитектором политики сдерживания. Маршалл часто отсутствовал в Вашингтоне, и
повседневной работой американских дипломатов руководил Ачесон. Он не столько
думал о нефти, сколько о необходимости помешать Сталину устроить себе плацдарм
на Ближнем Востоке.
Сторонники тесных отношений с арабскими странами задавали тон и в американской
разведке.
Руководителем разведывательно-информационного управления государственного
департамента был недавний посол в Саудовской Аравии Уильям Эдди. Его симпатии к
арабскому миру несложно объяснить, если знать, что, уйдя впоследствии в
отставку, он получил высокооплачиваемое место консультанта в Арабо-американской
нефтяной компании «Арамко».
Главным экспертом по Ближнему Востоку в ЦРУ считался Кермит Рузвельт, внук
покойного президента Теодора Рузвельта. После ухода с государственной службы он
тоже получил место вице-президента в нефтяной компании «Галф ойл».
Американцы были поражены внезапным интересом Советского Союза к Ближнему
Востоку и откровенной поддержкой сионизма.
Второго ноября сорок седьмого года политический советник представительства
Еврейского агентства для Палестины в Нью-Иорке Л. Гелбер встретился с
директором отдела ООН государственного департамента Дином Раском.
«Г-н Раск принял меня в гостиничном номере госсекретаря Маршалла, — писал в
отчете Гербер. — Во время войны г-н Раск был полковником, до марта сорок
седьмого года работал по гражданской линии помощником по политическим вопросам
министра обороны и стал, предположительно, одной из новых фигур, переведенных в
государственный департамент госсекретарем из числа бывших сослуживцев по армии.
Было бы логично полагать, что г-н Раск не является обычным главой департамента.
Он тот, кто пользуется доверием и говорит от имени самого генерала Маршалла. И
если это так, то некоторым нижеследующим высказываниям г-на Раска следовало бы
придать самое большое значение.
Для нашей собственной пользы, по его мнению, мы должны избегать любого
проявления привязки к России. Вызывает удивление выступление России в пользу
раздела Палестины своей новизной в просионистской политике.
Сейчас за кулисами ведутся разговоры о том, что еврейские перемещенные лица
собираются в Констанце на Черном море и отплывают в Палестину из русской зоны.
Это обстоятельство мы сами можем понимать как выражение гуманного отношения со
стороны СССР, однако другие могут его интерпретировать как маневр великой
державы, в котором перемещенные лица играют роль пешек и цель которого —
вызвать беспокойство англо-американской группировки.
Г-н Раск посоветовал нам присмотреться к эффекту, который окажет на
Соединенные Штаты и западный мир любая особая связь, которую будут усматривать
между сионистами и Советским Союзом».
Гелбер спросил Раска, почему, с его точки зрения, Россия стала больше
симпатизировать палестинским евреям. Раск ответил, что, с его точки зрения,
главная задача русских — торпедировать план Маршалла, для этого они хотят
заручиться поддержкой евреев Европы и Америки.
Раск, который сделал большую карьеру и стал при Джоне Кеннеди государственным
секретарем, ошибался.
Так что же заставило Сталина сделать все, что было в его силах, для создания
Израиля?
Голда Меир, которая была первым послом Израиля в Москве, а потом министром
иностранных дел и главой правительства, писала:
«Теперь я не сомневаюсь, что для Советов основным было изгнание Англии с
Ближнего Востока. Но осенью сорок седьмого года, когда происходили дебаты в
Объединенных Нациях, мне казалось, что советский блок поддерживает нас еще и
потому, что русские сами оплатили свою победу страшной ценой и потому, глубоко
сочувствуя евреям, так тяжко пострадавшим от нацистов, понимают, что они
заслужили свое государство».
Интересовала ли Сталина судьба евреев, ставших в двадцатом столетии жертвой
геноцида? На этот вопрос ответить легче всего: конечно же, нет. Как не
интересовала его и судьба и других народов.
Сталин давно перестал ощущать свою принадлежность к грузинскому народу. Он
хотел быть русским, считал себя русским. И маленький Вася Сталин с удивлением
сказал сестре: « А ты знаешь, что наш папа раньше был грузином…»
Профессор-литературовед Леонид Иванович Тимофеев, который всю войну вел
подробные дневники, лишь недавно опубликованные, записал тринадцатого декабря
сорок четвертого года: «Говорят, что в последней анкете Сталин указал, что он
по национальности русский».
На самом деле Сталин давным-давно не заполнял анкет. Те немногие, кто по долгу
службы их видел, — молчали в тряпочку. Но характерно, что об этом говорили.
Тема национальности волновала.
Тот же профессор Тимофеев записывал в дневнике:
«Вчера был Евнин. Хотел его устроить в институт школ. Сначала все шло хорошо,
но, узнав о его национальности, его кандидатуру отключили без разговоров и
категорически. Интересно: я думал, что это схлынуло…
В университете то же, что с Евниным: отклонили прием в аспирантуру евреев, при
этом так бестактно, что об этом говорил весь университет…
Любопытный штрих. Еголин (сотрудник аппарата ЦК партии. — Авт.) спрашивал, нет
|
|