Посоветоваться кроме себя  самой  мне не с кем. И  на  этот  раз мое решение
окончательно и  бесповоротно.  Пожалуйста, не старайтесь  уговаривать  меня,
чтобы я его изменила, не ищите аргументов - они не помогут.
     Конечно,  попытки меня переубедить  делались  все равно,  но  они  были
тщетны. Я  заканчивала  пятьдесят  лет своей  службы и знала,  что  поступаю
правильно. Я хотела сделать это гораздо раньше, но теперь уже ничто не могло
мне помешать. Моя политическая карьера закончилась.
     Мне   пришлось  еще  оставаться  главой  правительства,  пока   не  был
сформирован  новый кабинет.  И  4  июня, слава Богу,  мне  удалось  доложить
Кнессету, что  с помощью доктора Киссинджера договор о разъединении войск  с
Сирией был заключен. 5 июня он  был подписан  в Женеве, и наши военнопленные
вернулись домой. Не могу передать, что это значило для меня - приветствовать
их возвращение, - но из плена вернулось меньше людей, чем мы надеялись.
     И  после этого я  тоже вернулась  домой - и на  этот  раз окончательно.
Новый премьер-министр Израиля Ицхак Рабин - сабра, родившийся в Иерусалиме в
том самом году, когда мы с Моррисом поехали в Мерхавию. Его и  мое поколение
во  многом отличаются  друг от  друга - и в стиле, и в подходе, и в опыте. И
так и должно быть, ибо Израиль -  растущая  страна, где все движется вперед.
Но различия между нами гораздо менее значимы, чем сходство.
     Поколение этих сабр, как и  мое, будет знать стремления, борьбу, ошибки
и достижения.  Как  и мы, они всей  душой преданы  Израилю, его  развитию  и
безопасности,  как и  мы, они мечтают о построении  в Израиле  справедливого
общества. Как и мы,  они знают, что для того,  чтобы евреи остались народом,
необходимо, чтобы было  еврейское  государство,  где евреи  могут  жить  как
евреи, не потому, что  их терпят,  и не как меньшинство. Я убеждена, что так
же, как и мы, они будут стараться сделать честь еврейскому народу.
     И тут мне хотелось бы сказать о том, что, по-моему, значит быть евреем.
Думаю,  что  это  не  только означает  соблюдать религиозные установления  и
выполнять их. Для меня быть евреем означает и  всегда  означало -  гордиться
тем, что принадлежишь к  народу, в течение двух тысяч лет сохранявшему  свое
своеобразие, несмотря на все мучения  и  страдания, которым он  подвергался.
Те,  которые  оказались  неспособны  выстоять  и избрали отказ от еврейства,
сделали это, думаю, в ущерб собственной личности. Они, к сожалению, обеднили
себя.
     Не знаю, какие формы иудаизм примет в  будущем и как евреи, в Израиле и
за его пределами, будут выражать свое еврейство через тысячу лет. Но я знаю,
что  Израиль  теперь не только маленькая осажденная  страна, в  которой  три
миллиона жителей,  изо  всех  сил стремящихся  выжить. Израиль  -  еврейское
государство, родившееся в результате стремлений,  веры и  решимости древнего
народа. Мы в Израиле только  часть еврейской  нации,  и даже не  большая  ее
часть;  но   благодаря  существованию  Израиля  еврейская  история  навсегда
изменилась,  и  мое глубокое  убеждение: мало сегодня  найдется  израильтян,
которые  бы  не  понимали  и  не  принимали ответственность свою как евреев,
которую история возложила на их плечи.
     Что  касается  меня,  то жизнь моя была очень счастливой.  Я не  только
дожила  до  рождения еврейского государства, но и видела,  как оно приняло и
абсорбировало  массы  евреев  со всех концов  земли. В  1921  году, когда  я
приехала в  эту страну, еврейское население  достигало 80000 и въезд каждого
еврея зависел от разрешения правительства мандата. Теперь население страны -
больше 3000000, из которых более 1600000 - евреи,  приехавшие после создания
государства, по  Закону  о возвращении, который дает  право поселиться здесь
каждому еврею. Я благодарна судьбе и за то, что живу в стране, народ которой
научился  жить  в  море  ненависти  и не возненавидел  тех,  кто  хочет  его
уничтожить, и продолжает лелеять свое представление о мире. Научиться  этому
- большое искусство, и  рецепта нет нигде. Это - часть нашего образа жизни в
Израиле.
     И, наконец,  я хочу сказать, что с того времени, как я молодой женщиной
приехала в Палестину, мы были вынуждены выбирать между более опасным и менее
опасным для нас. Бывало, нам  хотелось поддаться соблазну, уступить  нажиму,
принять  предложения, которые  дали  бы нам покой  на  несколько  месяцев  -
возможно,  даже  на несколько  лет,  -  но  привести это могло  только к еще
большей опасности. Перед нами всегда  стоял вопрос: "Что более опасно?" И мы
теперь все в  том же  положении, может,  даже  больше,  чем  когда-либо. Мир
жесток, эгоистичен и груб. Страданий малых  наций он не замечает. Даже самые
просвещенные правительства, демократии,  возглавляемые  порядочными  людьми,
представляющими  порядочных  людей,  не  слишком  склонны  теперь  думать  о
проблеме  справедливости в  международных отношениях. Теперь,  когда великие
народы  способны склониться  перед  шантажистами,  а  решения принимаются  в
зависимости  от политики великих держав,  мы  не  всегда можем принимать  их
советы и потому должны иметь смелость смотреть на вещи реально и действовать
так, как нам  подсказывает инстинкт самосохранения. И тем, кто спрашивает "А
что будет потом? " - у меня только один ответ: я верю, что у нас будет мир с
соседями,  но я  уверена,  что  никто  не захочет заключить  мир  со  слабым
Израилем. Если Израиль не будет силен, мира не будет.
     Как я представляю себе  будущее? Еврейское государство, в котором будут
селиться и строить  евреи со всех концов света;  Израиль, сотрудничающий  со
своими соседями  на  пользу всех  людей региона;  Израиль, который останется
процветающей демократией, а общество  будет  зиждиться на основах социальной
справедливости и равенства.
     Теперь  у  меня осталось  только  одно  желание;  никогда  не  утратить