| |
поднимать неудобные земли, увеличивать урожайность, проводить мелиорацию,
разводить птицу, жить вместе и обороняться. Нам, как и им, не поднесли
независимость на серебряном блюде, она была завоевана годами борьбы, и нам
пришлось - иногда на собственных ошибках - узнать, как дорого обходится
право на самоопределение. В мире, четко разделенном на имущих и неимущих,
опыт Израиля казался единственным в своем роде, потому что мы были вынуждены
разрешать такие проблемы, какие никогда не стояли перед большими, богатыми,
мощными государствами. Мы не могли предложить Африке ни денег, ни оружия,
но, с другой стороны, мы не были запятнаны, как колониалисты-эксплуататоры,
ибо единственное, чего мы хотели от Африки, была дружба. И тут я хочу
предупредить возможные замечания циников. Обратились ли мы к Африке, потому
что нам были нужны голоса в Объединенных Нациях? Да, конечно, был и этот
мотив - вполне почтенный, кстати, - и я никогда его не скрывала ни от самой
себя, ни от африканцев. Но он не был главным, хоть и не был, разумеется,
пустячным. Главной причиной нашего африканского "предприятия" было то, что
мы чувствовали - у нас есть что передать странам, которые еще моложе и
неопытнее, чем мы.
Теперь, после Войны Судного дня, когда большинство африканских стран
разорвали дипломатические отношения с Израилем, в общий хор циников
включились и разочарованные израильтяне. "Это была пустая трата денег,
времени и сил, - говорят они, - неуместное, бессмысленное, мессианское
движение, к которому Израиль отнесся слишком серьезно и которое было
обречено на провал, стоило только арабам решительно нажать на африканцев.
Нет ничего дешевле, легче, разрушительнее такой критики задним числом, и в
данном случае она ничего не стоит. С государствами все бывает, как и с
людьми. Никто не безупречен, случаются отступления, и некоторые оказываются
болезненными и трудными; но не всякий план возможно осуществить быстро и
полностью. Более того - неосуществившиеся надежды не означают полного
провала, и я не сторонница политики, требующей сиюминутной выгоды. По правде
говоря, то, что мы делали в Африке, мы делали не из политики разумного
эгоизма - "я тебе, ты мне" - а потому, что это - одна из самых ценных наших
традиций, выражение наших глубочайших исторических инстинктов.
Мы пришли в Африку учить, и то, чему мы учили, было воспринято. Никто
горше меня не сожалеет, что на сегодняшний день африканские страны - или
большинство из них - от нас отвернулись. Но по-настоящему важно лишь то, что
нам - и им - удалось совершить вместе то, что с 1958 по 1973 годы сделали в
Африке израильские специалисты по сельскому хозяйству, гидрологии, районному
планированию, здравоохранению, строительству, коммунальному обслуживанию и
многим другим областям: то, что увезли с собой на родину тысячи африканцев,
обучавшихся в эти годы в Израиле. Такая прибыль не пропадет, и наши
свершения - это тоже не мелочь. Они не падают в цене и их не вычеркнешь,
даже если теперь мы на время лишились политических или иных выгод, которые
нам давали связи с африканскими государствами. Конечно, их правительства
проявили неблагодарность, и нелегко им будет заставить нас забыть, как они
бросили нас в критический момент. Но надо ли из-за этого забывать или
умалять чрезвычайные по значению, чтобы не сказать - беспрецедентные деяния
маленькой страны, которая старалась облегчить жизнь людей в других странах?
Программой международного сотрудничества и технической помощью, которую мы
оказали народам Африки, я горжусь больше, чем любым другим нашим проектом.
Для меня эта программа прежде всего воплощает стремление к социальной
справедливости, перестройке и исправлению мира, которое и есть сердце
социалистического сионизма - и иудаизма. Жизненная философия, толкнувшая в
20-е годы пионеров Мерхавии на создание кооперативного поселения,
заставившая в 40-е годы мою дочь и ее товарищей продолжать этот нелегкий
путь в Ревивиме, отразившаяся в каждом киббуце, создаваемом в Израиле
сегодня, - то же самое жизненное мировоззрение на целые годы забросило
израильтян в Африку, чтобы разделить с ее людьми практические и
теоретические знания, которые только и могли быть им полезны в меняющемся
мире, где они наконец-то стали хозяевами своей судьбы. Конечно, не все,
принявшие участие в передаче африканцам нашего национального опыта, были
социалистами. Далеко не все. Но для меня, во всяком случае, эта программа
была логическим раскрытием принципов, в которые я всегда верила, которые
определили цель моей жизни. И я не могу считать эту программу бесполезной, и
не верю, что хоть один африканец, помогавший в ее выполнении или пожинавший
ее плоды, сочтет ее таковой.
И еще одно: нас с африканцами сближала не только необходимость быстрого
развития, но и память о вековом страдании. Угнетение, дискриминация, рабство
- для евреев и африканцев это не просто слова. Они говорят о муках и
унижениях, пережитых вчера. В 1902 году Теодор Герцль написал роман, в
котором описывал еврейское государство будущего, каким он себе его
представлял. Роман назывался "Альтнойланд" ("Старо-новая страна"), и на
титульном листе стояли слова, ставшие вдохновляющим лозунгом сионистов:
"Если вы этого захотите - это уже не сказка". В этом романе есть слова об
Африке, которые я часто цитировала африканским друзьям и которые хочу
вспомнить сейчас:
"... Есть еще один вопрос, возникший из национальных страданий, до сих
пор неразрешенный, трагизм которого только евреи могут себе представить. Это
африканский вопрос. Только вспомните о страшных эпизодах работорговли, о
людях, которых воровали как скот, захватывали, заточали, продавали только
потому, что они были черные. Их дети вырастали в чужих землях, их ненавидели
|
|
