Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Мемуары и Биографии :: Политические мемуары :: Микоян Анастас - Так было
<<-[Весь Текст]
Страница: из 282
 <<-
 
Степанянца, я откликнулся, вышел вперед и стал среди освобождаемых.
   Когда было  закончено  перечисление  фамилий,  всех  нас,  освобождаемых,
вывели из тюремного корпуса в контору.  Вошли  в  контору.  Она  была  плохо
освещена: над столом висела одна лампа, свет  от  которой  падал  только  на
стол. Это меня очень устраивало. За столом сидел помощник начальника тюрьмы,
перед которым лежала раскрытая толстая книга с  фамилиями  арестованных.  Он
стал вызывать нас поодиночке, задавать  вопросы  и  сличать  ответы  с  теми
записями, что были сделаны в тюремной книге (фамилия, имя,  отчество,  место
рождения, губерния, уезд, волость).
   Зная примерно характер вопросов, обычно задаваемых в подобных случаях,  я
еще днем получил у Степанянца эти сведения.
   И вдруг я услышал, что у первого же вызванного спрашивают  его  бакинский
адрес. Я понял, что не смогу ответить на этот вопрос. Немедленно  шепнул  об
этом Стуруа. Мелькнула мысль заявить, что так  как  моя  квартира  находится
далеко и ночью заперта, попросить остаться переночевать в  камере,  а  утром
"освободиться". Так мы со Стуруа и решили поступить.
   Когда очередь к помощнику начальника тюрьмы дошла до меня, я обратился  к
нему с вопросом:  "Нельзя  ли  мне  остаться  переночевать  в  камере?"  Тот
направил на меня электрическую лампочку, чтобы получше разглядеть, кто с ним
разговаривает. "Как ваша фамилия?" - спросил он. "Я Степанянц, - ответил я и
подумал: - Вот сейчас он меня узнает и..." Но он не  узнал.  "Подождите",  -
сказал он.
   Чтобы прикрыть меня,  три  или  четыре  наших  матроса  тоже  попросились
остаться на ночевку, заявив, что их суда находятся в море и им  некуда  идти
ночью. Им разрешили. Я успокоился.
   Но по всему было видно, что не успокоился  неугомонный  Георгий.  Он  все
время пытался придумать какой-нибудь другой выход из создавшегося  положения
и во что бы то ни стало вызволить меня из тюрьмы немедленно.
   Через несколько минут он подошел ко мне и тихо сказал:  "Поповянц  внешне
очень похож на тебя. Сейчас его только что проверяли. Я уговорю его остаться
вместо тебя, а ты выйдешь на волю сегодня же".
   Это было для меня настолько неожиданно и  казалось  таким  маловероятным,
что я не нашелся что сказать.
   А Стуруа, даже не дожидаясь моего ответа, подошел к Поповянцу и начал его
уговаривать, чтобы он "стал" Степанянцем и остался ночевать в тюрьме.
   Поначалу Поповянц не захотел этого делать,  даже  возмутился,  но  Стуруа
очень убедительно внушал ему: "Микояну грозит смертная казнь, а  тебе,  если
ты и останешься под именем  Степанянца  переночевать  в  тюрьме,  ничего  не
грозит. Ну, может быть, посидишь лишнюю неделю-две в тюрьме, и все.  К  тому
же тебе, как меньшевику, нетрудно будет освободиться".
   Уже не возражая по существу, Поповянц сказал: "Как же я могу заявить, что
я Степанянц, когда я только что говорил,  что  я  Поповянц?"  -  "Хорошо,  -
ответил Стуруа, - тогда за тебя ответит другой".
   Стуруа потребовал, чтобы я  разыграл  эту  сцену.  Поэтому,  когда  среди
выходящих на волю назвали фамилию  Поповянца,  я  вышел  и  встал  вместе  с
освобождающимися. Когда же назвали "мою" фамилию - "Степанянц", Поповянц  не
шелохнулся, за него откликнулся другой товарищ, а он остался среди тех  пяти
человек, которым разрешили переночевать в тюрьме.
   Перед тем как открыть перед нами тюремные ворота, нас вновь сосчитали уже
просто "по штукам" - все было в порядке. Открыли ворота, и мы вышли на волю.
Я облегченно вздохнул: наконец-то!
   Все быстро разошлись в разные стороны, чтобы  вновь  не  попасть  в  лапы
полиции. Мы со Стуруа пошли вдвоем, выбирая глухие переулки, и добрались  до
конспиративной квартиры Каспаровых.
   Как потом мы узнали, наши пятеро товарищей, оставшихся ночевать в тюрьме,
вернулись в камеру, подождали около часа, как мы и договорились раньше между
собой, и поняв, что мы уже находимся в безопасности, вызвали  надзирателя  и
заявили, что среди них нет Микояна.
   Разобраться во всей этой путанице  не  было  никакой  возможности.  Тогда
взбешенный надзиратель ушел, заявив, что  никто  из  пятерых  освобожден  не
будет. В конце концов  их  освободили,  а  помощник  начальника  тюрьмы  был
арестован.
   В архивах сохранился протокол, составленный 15 мая  1919  г.  начальником
Бакинской центральной тюрьмы №1. В протоколе описываются события,  связанные
с моим побегом из тюрьмы.

   Глава 6
   ПРОДОЛЖАЕМ БОРЬБУ
   Шел 1919 год. Положение молодой Советской республики было тяжелым. Именно
в эти дни, 29 июля, Ленин с большой тревогой говорил: "Мурманск  на  севере,
чехословацкий фронт на востоке, Туркестан, Баку и Астрахань на юго-востоке -
мы  видим,  что  почти  все  звенья  кольца,  скованного   англо-французским
империализмом, соединены между собой".
   С каждым днем мы все острее чувствовали необходимость установления живой,
непосредственной связи с Москвой, с Центральным Комитетом партии, с Лениным.
Но нас с Москвой разделял фронт контрреволюции.
   Письмо в ЦК партии и  Председателю  Совнаркома  Ленину  с  информацией  о
положении в Закавказье и о наших задачах, которое я написал, было отпечатано
на полотне. В нем говорилось, что из-за годичной оторванности Закавказья  от
Центра, мы лишены директив и помощи в нашей  борьбе.  "А  Вы  или  вовсе  не
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 282
 <<-