безоговорочно доверял ему. После окончательной  победы  Советской  власти  в
Грузии Торошелидзе продолжал с успехом работать.
   В Кутаисской тюрьме сидели арестованные меньшевиками видный член крайкома
партии, выдающийся деятель и ветеран партии Миха Цхакая и  старый  большевик
Мдивани.
   С Бесо Ломинадзе я впервые  встретился  на  заседании  крайкома,  где  он
представлял тогда Тифлисский комитет партии. Он был моложе меня; в  1917  г.
на политической арене его еще не было.
   Очень сердечной была у меня встреча с Георгием Стуруа. Нас  так  много  с
ним связывало! Позади была совместная работа в Коммуне и бакинском подполье,
тюрьма,  многие  испытания,  которые  обнажают  все  качества  человека.  Мы
бесконечно друг другу доверяли и любили друг друга, как брат брата.
   Кроме встреч с руководящими партийными деятелями  в  Тифлисе,  я  виделся
тогда со многими своими бывшими одноклассниками. В  подавляющем  большинстве
они стали уже за это время коммунистами. Я был рад этим встречам.
   Надо ли говорить, как рада была моя тетя Вергиния Туманян, а также ее муж
и дети, что я вернулся живой и  здоровый!  Меня  окружили  большой  заботой,
сделали  все,  чтобы,  несмотря  на  очень  большую  работу,   которую   мне
приходилось тогда вести, три дня, проведенные в Тифлисе,  стали  в  каком-то
смысле днями отдыха.
   Очень хотелось поехать в  Санаин  и  повидаться  с  матерью,  братьями  и
сестрами. Однако от такой поездки пришлось  отказаться  -  дела  в  Баку  не
терпели задержки.
   Не удалось повидать  и  Ашхен.  Она  находилась  недалеко  от  Сухума,  в
небольшой армянской  деревне,  где  работала  учительницей.  Зная,  что  она
огорчена моим длительным отсутствием, я отправил письмо, в котором просил ее
после окончания учебного года вернуться в Тифлис и известить меня  об  этом,
чтобы я тоже приехал туда.
   Вспоминая те давние времена, хочу несколько подробнее рассказать о  семье
Туманянов.
   Жили они в собственном доме, в одном из самых заброшенных районов Тифлиса
- в Сурпкарапетском овраге.
   Моя тетя Вергиния Туманян хотя нигде и не  училась,  но  умела  писать  и
читать. Конечно, она не разбиралась в тонкостях политики, но всей душой была
за революцию и большевиков. Муж ее, Лазарь (по паспорту - Габриел)  Туманян,
был  человеком  более  грамотным.  Он  работал  приказчиком,  мечтал   стать
владельцем лавки,  берег  для  этого  каждую  копейку.  Лазарь  Туманян  был
трудолюбив, добропорядочен, честен; наверное, это и  было  главной  причиной
его неуспеха в "бизнесе". В отличие от жены, революцией и социализмом он  не
интересовался.  Зато  от  корки  до  корки  ежедневно  прочитывал  армянскую
консервативную газету "Мшак". Жена его фактически господствовала в доме. Муж
любил ее и противоречить ей не решался.
   Я рассказал тете Вергинии о всех злоключениях в моей жизни  за  последние
полтора  года,  а  также,  насколько  можно  было  ей  знать,  о  том,   как
развертываются революционные события в Баку. Когда я ей сообщил, что здесь у
нас происходят тайные заседания, она отнеслась к этому одобрительно.
   Как-то Филипп Махарадзе рассказал мне, что меньшевики стали настойчиво за
ним следить. Он непрерывно  менял  свои  нелегальные  квартиры,  но  все  же
опасался, как бы не попасть в тюрьму. Я  спросил  тетю,  согласится  ли  она
приютить у себя на квартире одного  видного  грузинского  коммуниста,  очень
хорошего товарища, которого преследуют меньшевики. Без всяких колебаний  она
согласилась. Я сказал ей честно: "Имей в виду, дело  это  опасное.  Если  он
провалится, то и вам всем может  здорово  попасть".  Она  ответила,  что  не
боится. Тогда  я  спросил:  "А  как  посмотрит  на  это  твой  муж?"  -  "Не
беспокойся, - сказала она, - он возражать не будет".
   До декабря 1919 г. Филипп Махарадзе продолжал благополучно  жить  в  доме
Туманянов. Он вел кипучую революционную работу. Но как-то  Филипп  пренебрег
правилами конспирации, вышел в дневное время из дома. Его сразу же узнали на
улице и арестовали. С его бородой  (он  не  мог  расстаться  с  нею  даже  в
интересах  конспирации!)  не  узнать  Махарадзе  было  невозможно  человеку,
который хотя бы раз видел его раньше. У Филиппа был паспорт Лазаря Туманяна.
Полиция раскрыла нелегальную квартиру, произвела обыск, нашла и  изъяла  ряд
важных партийных документов. Хозяин квартиры и его  17-летний  сын-гимназист
Гайк (позже его стали называть Гай; это и стало его именем  по  документам),
исполнявший отдельные поручения  Филиппа  и  мои,  были  арестованы.  Однако
Вергиния Туманян и после этого продолжала заботиться о Филиппе. Через  моего
13-летнего брата-школьника Анушавана (Артема), который в то время тоже жил у
них, она посылала в тюрьму передачи своему мужу, сыну и Филиппу.
   Вергиния Туманян была не только умным, передовым человеком, но и отличной
матерью. Она родила семерых  детей.  Трое  из  них  умерли  от  инфекционных
болезней; три дочери и сын вступили в Коммунистическую партию.  Гай  Туманян
по окончании Коммунистического университета им.Свердлова начал свою службу в
Красной  Армии  в  Главном  Разведывательном  Управлении.  Окончил   Военную
академию. Был в Китае, в Испании,  когда  там  шла  гражданская  война.  Всю
Отечественную войну провел на  фронтах  в  качестве  члена  военного  совета
танковой армии и на Дальнем Востоке - в  боях  за  освобождение  Маньчжурии.
Ныне генерал-лейтенант запаса, кандидат наук, преподает философию в одном из
московских вузов.
   Когда я стал работать в Москве, Вергиния Туманян и ее муж вместе  с  моей
матерью подолгу жили у меня. Муж Вергинии умер в возрасте 80 лет. Сама она и