расстреляли  бы  наиболее  крупных  работников,   фамилии   коих   им   были
известны..."

   Точно  в  таком  же   положении,   как   Канделаки,   оказался   и   член
Военно-революционного комитета кавказской  Красной  Армии  Эммануил  Гигоян,
ныне здравствующий. Он был арестован в Баку вместе со  всеми,  но  также  не
оказался в списке, обнаруженном у Корганова, ввиду того что заболел и  попал
в тюремную больницу.
   Что касается меня, то я вообще никуда не выезжал  из  Баку,  а  как  член
Бакинского комитета партии был оставлен там для нелегальной партийной работы
- и при контрреволюционной власти и после победы турок. Находясь на свободе,
я принимал меры к спасению арестованных товарищей. Именно потому, что в Баку
я арестован тогда не был, фамилии моей не было ни в упоминаемом выше  списке
тюремного старосты, ни в аналогичном списке, опубликованном  в  газетах,  по
которым позднее, в Красноводске, были арестованы бакинские комиссары. В этом
списке не было имен и жен комиссаров  -  большевичек  Варвары  Джапаридзе  и
Ольги Фиолетовой, которые в Баку тоже не арестовывались.
   Так сложились обстоятельства, вследствие которых  трагическая  судьба  26
бакинских комиссаров миновала нас  троих  -  Канделаки,  Гигояна  и  меня  -
ответственных работников Бакинской коммуны, а  также  Варвары  Джапаридзе  и
Ольги Фиолетовой.
   Проводив товарищей, ночь мы спали  спокойно.  Проснулись  бодрые,  полные
надежд. В ожидании освобождения мы думали о том, как,  выйдя  на  свободу  и
связавшись с местными  товарищами,  будем  искать  какой-либо  транспорт  до
Астрахани.
   Через два-три дня в камеру попали ашхабадские газеты за  20  сентября.  В
газете содержалась угроза,  что  закаспийское  правительство  расправится  с
комиссарами, отомстит большевикам "за их зверства в России" и не остановится
даже перед их четвертованием. Это вызвало у нас большую  тревогу  за  судьбы
наших товарищей.
   Примерно через неделю один новый  арестованный  сообщил  о  слухе,  будто
арестованные бакинские комиссары переданы английскому командованию,  которое
переправило их в Индию. Мы ломали головы над тем, что лучше: суд в Ашхабаде,
грозящий смертным приговором,  или  отправка  в  Индию?  Нам  казалось,  что
отправка в Индию лучше, ибо выигрывалось время для их обмена.
   Прошло еще около месяца, и в нашу камеру пришла ужасная весть.  Проводник
с железной дороги рассказал красноводским товарищам, что был  в  поезде,  на
котором везли бакинских комиссаров, и стал очевидцем,  как  на  рассвете  20
сентября  между  станциями  Ахча-Куйма  и  Перевал,  на  207-й   версте   от
Красноводска,  комиссары  были  выведены  из  вагона  в   пески   и   частью
расстреляны, а частью зарублены.
   В тот трагический день,  20  сентября  1918  г.,  по  злодейскому  плану,
составленному эсеровскими наймитами сообща с английским командованием  и  по
указке последнего, пали смертью храбрых:
   Степан Шаумян - чрезвычайный комиссар  Кавказа,  председатель  Бакинского
Совнаркома, член Учредительного  собрания;  Прокофий  Джапаридзе  (партийная
кличка  Алеша)  -  председатель  Бакинского  Совета  рабочих,  крестьянских,
солдатских и матросских депутатов; Мешади Азизбеков -  бакинский  губернский
комиссар; Иван Фиолетов - председатель Совета народного хозяйства; Мир-Гасан
Везиров - народный комиссар земледелия;  Григорий  Корганов  -  комиссар  по
военно-морским делам Бакинского Совнаркома; Яков Зевин -  народный  комиссар
труда; Григорий Петров - председатель центральной  военной  власти  в  Баку,
командир отряда; Владимир Полухин -  комиссар  по  военно-морским  делам  из
Центра; Арсен Амирян - редактор газеты "Бакинский рабочий"; Сурен Овсепян  -
редактор газеты "Известия Бакинского Совета";  Иван  Малыгин  -  заместитель
председателя  Военно-революционного  комитета  Кавказской  армии;   Багдасар
Авакян - комендант города Баку;  Меер  Басин  -  член  Военно-революционного
комитета  Кавказской  армии;  Марк  Коганов  -  член   Военно-революционного
комитета; Федор Солнцев - военный работник;  Арам  Костандян  -  заместитель
народного   комиссара    продовольствия;    Соломон    Богданов    -    член
Военно-революционного комитета;  Анатолий  Богданов  -  советский  служащий;
Арменак Борян - советский работник, журналист; Эйжен  Берг  -  матрос;  Иван
Габышев - бригадный  комиссар;  Татевос  Амиров  -  командир  кавалерийского
отряда; Ираклий  Метакса  и  Иван  Николайшвили  -  коммунисты,  назначенные
партией  для  личной   охраны   Шаумяна   и   Джапаридзе;   Исай   Мишне   -
делопроизводитель Военно-революционного комитета, беспартийный.
   Более полувека прошло со дня трагической гибели бакинских комиссаров.  Но
время не стерло, да и не  может  стереть  светлые  образы  этих  бесстрашных
рыцарей революции.
   Не могу не  вспомнить  вновь  Степана  Шаумяна.  Сколько  нереализованных
человеческих возможностей ушло вместе с ним! Когда он погиб, ему было  всего
лишь сорок лет.  А  Степан  был  богато  наделен  самыми  разными  талантами
крупного общественного и государственного деятеля: образованнейший  человек,
выдающийся организатор,  блестящий  оратор,  человек  идейно  непоколебимый,
решительный, смелый, принципиальный в политике и вместе с тем очень гибкий в
вопросах стратегии и тактики классовой борьбы. В некоторых тогдашних газетах
Шаумяна иначе и не называли как "кавказский Ленин". И  в  этом  было  немало
правды.
   Шаумян счастливо соединял в себе  высокие  достоинства  профессионального
революционера с мягким, каким-то по-особому  очаровательным  характером.  Он