"Политиздате", когда отца не стало, он умер 21 октября  1978  г.,  не  дожив
месяца до 83 лет. Через несколько  недель  меня  вызвали  в  издательство  и
сообщили, что книга исключена из планов, а вскоре  я  узнал,  что  это  было
личное указание Суслова, побаивавшегося отца до самой его  смерти  и  теперь
осмелевшего. Сравнение  диктовок  отца  с  текстом,  подвергшимся  экзекуции
редакторов, показало, что в ряде  случаев  мысли  автора  были  искажены  до
неузнаваемости. Аналогичная  картина  наблюдалась  и  в  некоторых  статьях,
посвященных   периоду   Великой    Отечественной    войны.    Например,    в
"Военно-историческом журнале" уже после смерти Микояна вышла статья "В канун
войны",  открывавшаяся  пространным  рассуждением  о  том,  как   эффективно
готовился СССР  к  нападению  Гитлера,  хотя  у  отца  статья  начиналась  с
убедительного материала о том, как плохо страна  подготовилась  и  насколько
иначе сложился бы ход военных действий, если бы руководство страны  и  армии
заблаговременно, хотя бы с августа 1939 г., предприняли  серьезные  меры  по
подготовке к отражению агрессии и если бы Сталин не лишил  армию  командного
состава  массовыми  и  необоснованными  репрессиями.  Готовивший  статью   к
публикации очень уважаемый мною историк Г.А.Куманев объяснил  мне,  что  ему
было ясно сказано: Политуправление  армии  и  Институт  военной  истории  не
пропустят публикацию без "нужного" введения. Мне все же  на  стадии  верстки
удалось вставить туда абзац о прострации Сталина в первые дни войны,  о  чем
отец рассказывал также и Куманеву.
   Таким образом, неопубликованные диктовки и домашние рассказы  А.И.Микояна
стали основой для описания его  жизни  после  1924  г.  Диктовки  обычно  им
просматривались, после перепечатки редактировались, сверялись с документами.
Иногда  автор  отмечал  по  тексту,  что  именно  хотел  бы  сверить.  Порой
встречались слова "диктовка по этому вопросу имеется", означавшие,  что  она
не попала в  фонды  РЦХИДНИ  и  где  находится  -  пока  неизвестно.  То  ли
Президентский архив не все передал, то ли она оказалась  в  домашнем  архиве
Черненко (он любил копаться в архивах и кое-что брал к себе - об  этом  есть
письменные свидетельства даже в архивных документах отца).
   Мои  записи  за  ним  почти  стенографически  воспроизводят  то,  что  он
рассказывал в домашней обстановке. Их стиль и терминология более  раскованы.
Иногда это очень заметно. Некоторые  из  них  он  читал  и  делал  небольшие
поправки, высказывал пожелания, что именно следовало добавить.
   Естественно, особенности языка и стиля автора сохранены, равно как и  его
замечания о том  или  ином  персонаже,  в  то  время  жившем  или  даже  еще
работавшем, а ныне покойном.

   Особо следует сказать о внешнеполитических миссиях  А.И.Микояна,  которых
было очень много. Сотни раз мне приходилось слышать за  границей,  будто  бы
Микоян был министром иностранных дел  Советского  Союза.  Дело  в  том,  что
Н.С.Хрущев, как и Сталин, был очень высокого мнения о способностях Микояна -
в том числе и дипломатических. Эти миссии, например в Китае в  феврале  1949
г., до победы революции в этой стране, начались еще  при  Сталине.  В  особо
важных случаях Никита Сергеевич также предпочитал посылать за  рубеж  именно
его, а не министра (этот пост занимал Шепилов, затем Громыко). География его
поездок обширна: Австрия, Афганистан,  Бирма,  Болгария,  Венгрия,  Вьетнам,
Гана, Гвинея,  ГДР,  Дания,  Индия,  Индонезия,  Ирак,  Китай,  Куба,  Мали,
Марокко,  Мексика,  Монголия,  Норвегия,  Пакистан,  Польша,  Румыния,  США,
Финляндия, Франция, ФРГ, Югославия, Япония. В некоторых из  них  отец  бывал
неоднократно. В ряде поездок мне посчастливилось сопровождать его в качестве
личного секретаря. К  сожалению,  большой  и  интересный  материал  об  этих
поездках пришлось оставить за рамками данного издания. По объему он  требует
отдельной  книги,  которая,  как  я  надеюсь,  появится.  Здесь  же   кратко
упоминаются лишь некоторые из них. Исключение сделано для  описания  поездки
по США в 1936 г., поскольку она связана прежде всего с  работой  А.И.Микояна
по созданию пищевой промышленности в нашей стране.
   Важнейший отрезок жизни и работы отца пришелся на период,  когда  лидером
нашей страны был Н.С.Хрущев, а Микояна называли за границей "человеком №2  в
СССР", так как он занимал пост первого зампреда Совмина СССР (Хрущева) и был
активнейшим членом Президиума ЦК (Политбюро). Именно  на  это  время  падает
большая часть его зарубежных миссий и именно  тогда  Микоян  непосредственно
участвовал в судьбоносных эпизодах нашей и мировой истории.

   Как историк не могу не  отметить  странный  феномен:  читая  воспоминания
Хрущева, можно подумать, что  Микояна  или  вовсе  не  было  тогда,  или  он
появлялся несколько раз для  того,  чтобы  сыграть  какую-то  неопределенную
роль,  либо  сомнительную  с  точки   зрения   Хрущева,   либо   плохо   ему
запомнившуюся.
   Я хорошо знал Никиту Сергеевича, много раз бывал в его доме. Чаще  просто
приезжал как друг Сергея и Рады, его детей. Бывая с отцом в Пицунде, общался
с ним и там. Я согласен с мнением отца, что Хрущев -  самородок,  человек  с
сильной волей, необходимой  лидеру.  Отец  сравнивал  его  с  необработанным
алмазом, имея в виду недостаток образования и воспитания.  Мне  импонировали
многие его личные качества, хотя и слабости также были заметны.
   Все  это  делает  для  меня  нелегким  объяснять  феномен   умолчания   и
негативного упоминания о моем отце или начисто неверного описания  его  роли
Хрущевым в воспоминаниях, надиктованных на пленку.  Мне  известно  несколько
причин,  объясняющих  подобное  недоброжелательное   (причем   несправедливо
недоброжелательное) отношение к моему отцу после отставки Никиты Сергеевича.