ься оборонять предместье Сен-Сюрен, хотя оно было обнажено  с  двух
сторон. Ближайшие к нему городские ворота - это ворота Дижо.  Они  оказались
столь ненадежными - ведь ничто их не защищало и на подходе  к  ним  не  было
никакого подъема, - что сочли уместным прикрыть их полумесяцем. {74} Но  так
как была нехватка во всем, пришлось по необходимости использовать  невысокий
бугор из навоза перед воротами: круто срезанный в сторону неприятеля в форме
горнверка без бруствера и без рва,  он  тем  не  менее  стал  самым  сильным
укреплением города.
     Оставив короля в Буре, Кардинал прибыл к армии. Она состояла из  восьми
тысяч пехоты и приблизительно трех тысяч конницы. Здесь  тем  скорее  решили
начать с нападения на предместье Сен-Сюрен,  что  в  нем  охранялись  только
проезды и поэтому можно было беспрепятственно овладеть усадьбами, пробраться
через них в предместье и даже обойти защитников баррикад и  церкви,  отрезав
им пути отступления в город. Больше  того,  находя,  что  защита  полумесяца
невозможна, рассчитывали в тот же День подступить вплотную к  воротам  Дижо.
Во исполнение этого маршал Ламейере  распорядился  напасть  одновременно  на
баррикады и на усадьбы предместья, и Палюо {75} получил приказ проникнуть  в
него через дворец Галлиена {76} и, вклинившись между предместьем и  городом,
пройти прямо к полумесяцу. Но не прибыв  к  назначенному  маршалом  Ламейере
сроку, он наткнулся на более  упорное,  чем  предполагалось,  сопротивление.
Едва королевские войска начали наступать, как по ним была открыта  стрельба.
Защитники  города  разместили   своих   мушкетеров   за   изгородями   и   в
виноградниках, которые окружали предместье, и сразу  остановили  продвижение
королевских войск, нанеся им большие потери:  был  ранен  генерал-майор  Шуп
{77} и убито несколько офицеров. Герцог Буйонский находился на кладбище  при
церкви святого Сюрена с теми из горожан, которых  ему  удалось  привести  на
смену дозорам; герцог Ларошфуко сначала защищал баррикаду от  наседавших  на
нее главных сил неприятеля, а затем, после того как она в конце концов пала,
отступил на соединение с герцогом  Буйонским.  Тут  были  захвачены  в  плен
Бове-Шантерак и шевалье Тодья. {78} С обеих сторон вели очень сильный огонь.
В стане герцогов насчитывалось сто или сто двадцать убитых, в королевском  -
около пятисот. Тем не  менее  предместье  было  захвачено,  но  продвинуться
дальше противник не  смог  и,  чтобы  захватить  полумесяц,  решил  заложить
траншеи. Им также было предпринято нападение по аллеям сада архиепископства.
Я сказал уже выше, что перед полумесяцем не было рва, и, так как  его  можно
было  легко  захватить,  горожане  не  пожелали  занять  в  нем  оборону   и
довольствовались стрельбою по неприятелю из-за  городских  стен.  Осаждающие
трижды бросали на него свои лучшие части, а в последний раз даже  прорвались
внутрь, но все же были отброшены герцогом Ларошфуко, устремившимся на них со
своими гвардейцами и гвардейцами  Принца  как  раз  в  то  мгновение,  когда
защитники полумесяца дрогнули и стали его покидать. Внутри  полумесяца  были
захвачены в плен три или четыре офицера из полка Навая, {79} а все остальные
из взорвавшихся или перебиты или отогнаны. Осажденные произвели три  крупные
вылазки, причем всякий раз очищали неприятельскую траншею и  сжигали  лагерь
осаждающих.  В  последней  из  этих   вылазок   был   убит   Лашапель-Бирон,
генерал-майор в войсках герцога Буйонского.  По  миновании  тринадцати  дней
после отрытия ими траншеи осаждающие ни на шаг не продвинулись дальше  того,
чего достигли и первый день.  Но  так  как  в  Бордо,  не  считая  ополчения
горожан, было мало пехоты для смены защитников атакуемых укреплений, а почти
все оставшиеся живыми и невредимыми не  могли  быть  брошены  на  неприятеля
из-за  необходимости  непрерывно  вести  по  нему  стрельбу  или  вследствие
усталости от тринадцатидневного несения караульной службы, герцог  Буйонский
приказал сменить их  спешенными  кавалеристами.  И  он  и  герцог  Ларошфуко
неотступно  находились  при  них  последние  четыре-пять  дней,  дабы  своим
примером {80} удержать на передовых позициях как можно больше людей.
     Тем временем герцог Орлеанский и фрондеры, узнав, что принцев не только
увезли в Маркусси, но что сверх того предполагают  переправить  их  в  Гавр,
{81} и опасаясь, как бы падение  Бордо  не  усилила  еще  больше  могущества
Кардинала, не захотели дожидаться  исхода  осады  и  послали  к  нему  своих
представителей, чтобы те постарались добиться открытия  мирных  переговоров.
Этими представителями были Леменье {82}  и  Бито,  {83}  которых  возглавлял
приставленный к ним герцогом Орлеанским Кудре-Монпансье. Они прибыли в  Бур,
чтобы склонить короля к заключению мира; они оповестили  об  этом  бордоский
парламент, и обе стороны согласились установить  перемирие  на  две  недели.
{84} Как только было принято  это  решение,  Кудре-Монпансье  и  оба  других
представителя вступили  в  пределы  города  с  намерением  довести  дело  до
желательного им завершения. Двор хотел мира, опасаясь исхода осады  и  видя,
что  королевские  войска   пали   духом,   наткнувшись   на   сопротивление,
отличавшееся тем большим  упорством,  что  осажденные  надеялись  на  помощь
Испании,  а  также  маршала  Лафорса,  собиравшегося  вот-вот  примкнуть   к
герцогам.   С   другой   стороны,   и   бордоский   парламент,   истомленный
продолжительностью и опасностями осады, также высказался за мир. Приверженцы
двора и герцога Эпернона не жалели усилий, чтобы склонить к тому же  и  весь
город:  пехота  истреблена,  ожидание  помощи  из  Испании   слишком   часто
оказывалось обманчивым, чтобы на нее можно было и вправду рассчитывать.  Эти
доводы побудили бордоский парламент направить своих  представителей  в  Бур,
где тогда находился двор.  Парламентские  пригласили  Принцессу  и  герцогов
Буйонского и Ларошфуко послать туда и своих представителей, но так  как  оба
герцога не преследовали никаких иных целей, кроме  освобождения  принцев,  и
могли желать мира лишь на этом условии, они ограничились тем, что  не  стали
препятст