Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Мемуары и Биографии :: Политические мемуары :: Франсуа де Ларошфуко - Мемуары
<<-[Весь Текст]
Страница: из 86
 <<-
 
а герцогский титул с тем, чтобы одновременно и  моя  жена  получила
право табурета. {74} В ожидании этого я отправился, как уже сказано, в Пуату
и пресек в этой провинции беспорядки.  Но  там  до  меня  дошла  весть,  что
Кардинал вопреки своему слову даровал грамоты на герцогский титул ни  больше
ни меньше как шести знатным особам, так обо мне я не вспомнив.  Естественное
негодование, вызванное столь неслыханным обхождением, еще не успело  во  мне
остыть, когда я был извещен г-жой де  Лонгвиль,  что,  собравшись  в  Нуази,
принц Конти, герцог Лонгвиль, коадъютор  Парижский  и  наиболее  влиятельные
лица в Парламенте полностью составили и приняли план гражданской войны.  Она
сообщала мне и о том, что они рассчитывают привлечь  также  принца  Конде  и
что, не зная моего отношения ко всему этому,  она  колеблется,  какой  образ
действий избрать, и просит спешно прибыть в Париж, чтобы  совместно  принять
решение,  должна  ли  она  торопить  с  осуществлением  этого  замысла  или,
напротив, препятствовать его скорейшему осуществлению. Эта  новость  утешила
меня в моих неприятностях, и я понял, что наконец-то располагаю возможностью
дать почувствовать королеве и кардиналу Мазарини, насколько полезнее было бы
им пойти навстречу моим желаниям. Я обратился с  просьбой  об  отпуске  и  с
трудом его получил: мне его разрешили, поставив условием  не  жаловаться  на
обхождение и впредь не настаивать на удовлетворений своих  притязаний.  Я  с
легкостью  на  это  пошел  и  прибыл  в   Париж,   охваченный   естественным
раздражением. Здесь я увидел, что  дела  и  вправду  обстоят  соответственно
сообщениям г-жи де Лонгвиль, но вместе с тем увидел и меньше горячности,  то
ли потому, что первый порыв остыл, то ли потому, что несхожесть интересов  и
огромность замысла охладили тех, в ком он зародился.  Кроме  того,  г-жа  де
Лонгвиль умышленно создавала всяческие помехи, дабы предоставить  мне  время
прибыть в Париж  и,  осмотревшись,  принять  более  зрелое  и  окончательное
решение. Я это  сделал  без  колебаний  и  ощутил  немалое  удовольствие  от
сознания, что, до какого бы положения ни довели меня черствость  королевы  и
ненависть Кардинала, у меня все же остаются средства для отмщения им.
     Принц Конти вступал в большой свет. Внешнее благообразие, в котором ему
отказала природа, {75} он хотел возместить  впечатлением,  производимым  его
остроумием и образом  мыслей.  Он  был  слабохарактерен  и  легкомыслен,  но
всецело подчинялся г-же  де  Лонгвиль,  которая  возложила  на  меня  заботу
руководствовать им. Герцог де Лонгвиль был умен и опытен; он легко входил по
враждебные двору партии и еще  легче  из  них  выходил;  он  был  малодушен,
нерешителен и недоверчив; долгое время управляя Нормандией, он  полновластно
распоряжался руанским парламентом, большею частью дворянства  и  несколькими
крепостями этой провинции.
     Коадъютор Парижский, связанный с ним  родством  и  длительной  дружбой,
благодаря своему положению имел большой вес в народе и парижском парламенте,
и все священники беспрекословно исполняли его приказания: при дворе  у  него
были друзья и единомышленники,  и  он  старался  привлечь  на  свою  сторону
Нуармутье, {76} Лега,  {77}  кое-какие  остатки  клики  Высокомерных  и  еще
некоторых других лиц, стремившихся выдвинуться благодаря смуте. Он отличался
проницательностью и  остроумием,  был  общителен  и  бескорыстен,  но  часто
скрывал от друзей свои мысли и умел изображать добродетели, которых  у  него
не было. Он был горд и надменен. Пренебрежение, выказанное ему  королевой  и
Кардиналом в ответ  на  его  предложение  взять  на  себя  посредничество  и
способствовать пресечению беспорядков в День баррикад, {78}  смертельно  его
уязвило. Парламент, задетый оскорблением, нанесенным ему, как он  считал,  в
лице президента Бланмениля и Брусселя, после их освобождения, отказать в ко-
тором  королева  не  решилась,  осмелел  еще  больше.  Самые  влиятельные  и
чувствовавшие себя в опасности представители этого  учреждения  помышляли  о
том, как бы оберечься от злобы Кардинала и упредить его месть.
     Таково было положение дел, каким я его застал,  и  все  свои  усилия  я
сосредоточил лишь на одном: преодолеть страхи и нерешительность принца Конти
и герцога Лонгвиля, которым надлежало положить  начало  осуществлению  этого
столь великого замысла. Принц Конде изменил свои взгляды и действовал заодно
с двором. Моя близость  с  принцем  Конти  и  г-жой  де  Лонгвиль  была  ему
неприятна, хотя он ничем  мне  этого  не  показывал.  Ожесточение  умов  все
нарастало, и кардинал Мазарини, сочтя, что оставаться в  Париже  ему  больше
небезопасно, решил, наконец, по уговору  с  Месье  и  Принцем  обложить  его
правильною осадой, предварительно увезя короля в Сен-Жермен. Для  исполнения
этого дела требовались чрезвычайные меры:  иначе  последствия  оказались  бы
слишком опасны и вредоносны для государства. Войск у короля  было  мало,  но
полагали, что их хватит на то, чтобы перерезать дороги  и  задушить  голодом
этот  великий  город.  Рассчитывали,  что  его  станут  раздирать  на  части
всевозможные партии и группировки и что, не имея вождей, регулярных войск  и
запасов продовольствия, он примет условия, какие пожелают  ему  навязать.  В
этой  надежде  король  в  сопровождении  Месье,   {79}   королевы,   герцога
Орлеанского, Принца и принца Конти тайно в полночь, в  крещенский  сочельник
1649 года, покинул Париж и направился в  Сен-Жермен.  За  ним  последовал  в
величайшем беспорядке весь двор. Принцесса выразила желание увезти с собой и
г-жу де Лонгвиль, которая должна была вскоре родить, но  та,  сославшись  на
вымышленное недомогание, осталась в Париже.
     Этот столь стремительный  отъезд  короля  вызвал  в  умах  народа  и  в
Парламенте неописуемые смятение и  тревогу.  Он  ошеломил  и  тех,  кто  был
наиболее восстановлен против двора,  и  момент,  когда  нужно  было  принять
решение, им показался ужасным. Парламент и магистрат направили в  Сен-Жермен
своих  представителей,  чтобы  засвидетельствовать  свою  встревоженность  и
покорнос
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 86
 <<-