воздать за прегрешения.
 История погрома в грузинской литературе навсегда связана с именем Лаврентия 
Берия. Истребление честных писателей, преследование тех, кто хотя бы пытался 
сохранить свое творческое лицо, — ко всему этому он приложил руку.
 То было время перековки прозаиков, поэтов, критиков. Попав на эту наковальню, 
литератор знал, что его постригут, подрежут, сплющат, — словом, обезобразят по 
первому разряду. Но оставят в живых. И допустят его, перекованного, к полному 
корыту. С начала 1935 года, после убийства Кирова, когда террор вышел на 
большую дорогу, наковальню убрали и пустили в ход ножи.
 В 1937 году, выступая на Х съезде КП Грузии, Берия проявил сердечную заботу о 
грузинской литературе. Вначале — критика, «принципиальная», «большевистская».

 В ассоциации пролетарских писателей (ГрузАПП) процветает групповщина. В группе 
«Голубые роги» (П. Яшвили, Т. Табидзе, Г. Леонидзе) он уловил отзвуки декаданса 
революционной поры. На крайне правых позициях стоит «Академическая ассоциация» 
— К. Гамсахурдиа, А. Абашели и кое-кто еще. «Лефовцы» — С. Чиковани, Б. Жгенти, 
Л. Асатиани, Д. Шенгелия — встали на путь исправления. Шенгелия, например, 
закончил новый роман о юности товарища Сталина. Группа «Арифиони» — М. 
Джавахишвили, Л. Киачели, Г. Кикодзе — пока отстает от требований времени, но 
наши успехи Многих уже «переделали».
 Выросла плеяда пролетарских писателей. Надо особо отметить поэму Леонидзе 
«Детство и отрочество Вождя»...

 Еще несколько комплиментов драматургам, которые раньше других освоили новейшую 
манеру ползания на коленях...

 Но у нас есть литераторы, которые состоят в связях с врагами народа: Ломинадзе,
 Агниашвили, Джикия, Элиава... Поэту Паоло Яшвили— ему ведь уже за сорок — пора 
взяться за ум... Серьезно подумать о своем поведении не мешало бы также 
Гамсахурдиа, Джавахишвили... и еще кое-кому.

 Грозно звякнули ключи в руке главного надзирателя. Зал оскалился:

 — Давно пора!
 — Правильно!
 — Верно, товарищ Лаврентий!

 Знали или нет поэты истинную цену генсеку, не имело значения: славословие 
Вождю народов стало уже непременным условием сохранения жизни.



   ... Пусть же он будет на все времена
   Счастьем в лучах материнского взора.
   И пусть расцветает родная страна,
   Имея великую эту опору.
     Тициан Табидзе  






   Новые всходы лелея,
   Соединяя народы,
   С новым огнем Прометея
   Стал ты на страже свободы.
     Паоло Яшвили  



 Эти позорные вирши «Заря Востока» опубликовала 4 апреля 1937-го в рубрике — на 
всю страницу — «Грузинские стихи и песни о товарище Сталине».
 Через месяц Лаврентий Берия арестовал Джикия и Табидзе. Ему донесли о других, 
крамольных, стихах Тициана. Яшвили не тронули.
 Когда Джикия на следствии обвинили в причастности к оппозиции, он не удивился. 
Но вот следователь инкриминирует ему конкретные высказывания против Берия и 
Сталина. Джикия поразился: они часто беседовали втроем, ни Табидзе, ни Яшвили 
не могли его выдать. Владимиру Джикия устроили очную ставку с Паоло Яшвили. 
После этой встречи в кабинете следователя поэту стало ясно, что теперь его 
арестуют и, прежде чем казнить, ославят как провокатора.
 По воскресеньям его жена, студентка Политехнического института, отправлялась 
вместе с дочерью-школьницей к своим родителям. Накануне Яшвили взял свое ружье 
в местном отделении Союза охотников и отнес его в особняк писателей на улицу 
Мачабели. Написал несколько писем — жене, старшему брату Михаилу, дочери, 
Лаврентию Берия — и отнес на почту. На другой день, проводив жену с дочерью в 
гости и пообещав прийти позднее, отправился в Дом писателей. Поэт присутствовал 
на каком-то заседании, потом поднялся на второй этаж, где накануне припрятал 
ружье, и покончил с собой. Поздно вечером вернувшись домой, жена и дочь стали 
поджидать Паоло. В полночь явились агенты НКВД, два грузина и русский. Забрали