ал, стоявший на страже здоровья Вождя, подбирали прежде 
всего по признаку безусловной преданности. Лейб-медики Сталина и членов 
Политбюро находились под неусыпным надзором Берия, так что вельможные пациенты 
могли чувствовать себя в двойной безопасности.
 Лечебно-санитарное управление Кремля (позднее — IV Главное управление при 
Министерстве здравоохранения) располагало сетью поликлиник, аптек, больниц, 
санаториев для работников высшей номенклатуры, но и в этой закрытой системе для 
генсека и малых вождей были созданы особые условия.
 Попробуем теперь представить себе графически облик сталинской крепости.
 По углам ее — четыре мощные сторожевые башни: личная охрана (Власик), личная 
канцелярия и Особый сектор (Поскребышев), комендатура Кремля (Косынкин) и 
лейб-медики.
 Генерал Власик имел обыкновение под утро, после очередной ночной попойки, 
обходить все помещения кунцевской. дачи: нет ли какого беспорядка, не забыл ли 
кто из вождей что-либо... Так было и этой декабрьской ночью. Но вот у двери 
последней комнаты он заметил на полу вдвое сложенную бумагу с грифом Совета 
Министров, поднял ее, положил в карман. Потом, в тюрьме, он будет клятвенно 
уверять, что даже не читал текст, что хотел утром вручить ее Вождю, что товарищ 
Сталин знает его более тридцати лет... Однако дело было представлено Хозяину в 
таком виде, что он сам приказал не щадить изменника.
 Вслед за Власиком впал в немилость Александр Поскребышев, тот самый генерал 
Поскребышев, которого Сталин иронически называл «Главным». Для тех, кто общался 
с генсеком, он действительно был главным после него, ибо только Александр 
Николаевич в любое время дня знал, в каком расположении духа изволит пребывать 
Вождь, кому он мирволит и кого собирается спустить с Олимпа.
 Берия не утруждал себя разработкой новых видов провокаций. Начальник личной 
канцелярии генсека тоже оказался виновен в утечке сверхсекретной информации.
 Третья башня рухнула 15 февраля 1953 года. В тот день внезапно скончался 
генерал Петр Косынкин. О безвременном уходе коменданта Кремля на другой день 
сообщила «Красная Звезда». Здоровяку генералу едва исполнилось пятьдесят лет, 
но инфаркт настигает и более молодых. Оставалась последняя опора Сталина — 
медики. Но большая группа кремлевских врачей, включая его лейб-доктора 
Виноградова, уже три месяца томится в тюрьме. Врачи успели чистосердечно 
признаться в террористических замыслах и шпионской деятельности.
 Дезориентированный последними событиями, Вождь натренированным нюхом почуял 
смертельную опасность и решил вовсе отказаться от врачебной помощи.
 Кого ему прикомандируют на этот раз? Кто будет контролировать действия новых 
врачей? Органы безопасности поспешили арестовать вместе с врачами-вредителями 
начальника Лечсанупра Кремля Егорова, министра здравоохранения СССР Смирнова 
заменили новым человеком — Третьяковым.
 Это свершилось помимо воли генсека. Сталин утратил твердость руки. И точность 
дальних расчетов. Многоопытный дворцовый интриган внезапно удаляет от себя 
таких абсолютно преданных помощников, как Молотов, Ворошилов, Каганович, и 
широко открывает двери своего дома Берия и Маленкову. Знает им истинную цену, 
догадывается о намерениях этой нечистой пары, и все же... И все же впускает их 
внутрь крепости. Он надеется на то, что Хрущев с Булганиным сыграют роль 
противовеса, некоего сдерживающего начала. Как в старое доброе время, он жаждет 
крови. Он по-прежнему уверен в себе, но события уже вышли из-под его контроля. 
Его верные многолетние помощники Власик и Поскребышев удалены от дел.
 Берия ожидает команды Хозяина. Ему не терпится свести счеты с его многолетними 
подручными — Поскребышевым и Власиком. Но Сталин сохранил жизнь обоим. В этой 
игре «казнить — миловать» Сталин верховодил сам. Здесь он никакой 
самодеятельности не терпел.
 Меж тем четверка продолжала исправно посещать диктатора на даче.
 Глубоко ошибаются те, кто полагает, что все четверо представляли группу 
единомышленников. Уже вначале они разбились на пары, но самый отработанный 
тандем Берия — Маленков в действительности не был тандемом.
 Профессиональный полицейский не мог делиться своими тайными планами с 
партфункцио