оды большого террора. История не знает ни одного 
случая покушения на жизнь генсека и его подручных на территории Кремля. Не 
доверяя Берия, Сталин назначил на ответственный пост коменданта Кремля 
генерал-майора Петра Косынкина — из состава своей охраны, подчиненной ему лично.

 Кабинетом Сталина, а значит, и подступами к нему ведал Александр Поскребышев. 
На первый взгляд его можно было принять за обыкновенного работника центрального 
аппарата, пусть опытного и авторитетного. Или за цербера, чей животный нюх 
позволял ему безошибочно отличать нужных соратников от ненужных, восходящих от 
обреченных. Поскребышев возглавлял личную канцелярию генсека и особый сектор. 
Эти полуофициальные конторы, Уставом партии не предусмотренные, функционировали 
уже не одно десятилетие при ЦК, точнее — над ним. И — что имело особое тогда 
значение — над тайной службой. Ни Ежову, ни Ягоде, ни Берия они не были 
подвластны.
 В системе личной безопасности Сталина особый сектор занимал ключевую позицию. 
Он назначал и контролировал комендатуру и обслуживающий персонал Кремля — от 
высших офицеров до сотрудников музеев и поваров. Окруженные людьми особого 
сектора, члены Политбюро жили в своих покрытых сусальным золотом клетках 
подобно закормленным кроликам в сарае доброго хозяина. А генсек обезопасил себя 
дважды — от возможных покушений отчаявшихся партийцев и от сотрудников 
государственной службы безопасности.
 Так было заведено еще в начале тридцатых, на взлете горийского хулигана к 
бессмертию.
 Сам кремлевский кабинет генсека находился под бдительной охраной постоянно 
дежуривших у двери агентов. В их проходную комнату посетитель попадал через 
приемную, где стояли столы Поскребышева и чуть в стороне — его заместителя. 
Обыску подвергали всех, не исключая самых заслуженно-верноподданных — Молотова, 
Ворошилова, Микояна. Достижения техники тоже использовались: в годы войны диван 
в приемной был оборудован специальным электронным устройством.
 Некоторые зарубежные историки украсили биографию Александра Поскребышева 
нереальными фактами. Будто бы он был в числе подписавших смертный приговор 
Николаю Второму 16 июля 1918 года, потом возглавлял ревкомы в Златоусте и Уфе...
 Поскребышев служил рядовым фельдшером на горнорудном заводе, в большевистскую 
партию вступил в 1917 году двадцатишестилетним. С конца 1922 года он становится 
помощником Товстухи, заведующего канцелярией генерального секретаря. После 
смерти Товстухи, с августа 1935 года, занял его пост. Три десятилетия длилась 
почетная вахта Александра Поскребышева в предбаннике Вождя.
 Охрана квартиры генсека, расположенной рядом со служебным зданием, не 
представляла трудностей. Но Сталин часто бывал, особенно в последнее время, на 
своей даче в Кунцеве, в нескольких километрах от Москвы. Кстати, она была 
расположена близ деревни Давыдково. Опасаясь злоумышленников, Вождь решил 
приписать ее к другой деревне, Кунцево. Эту дачу называли еще Ближней, в 
отличие от Зубалова. Комендантом Ближней был Николай Власик. Он фактически 
возглавлял личную охрану генсека. Власик щеголял в мундире генерал-лейтенанта и 
позволял себе поучать ответственных лиц, вплоть до министров. Сталин приметил 
этого преданного, исполнительного солдата в дни обороны Царицына, в 1919 году. 
Характеризуя Николая Сидоровича Власика как глупого и вельможного солдафона, 
Светлана Аллилуева сообщает о том, что отец вверил ему управление отрядами 
охраны всех своих дач под Москвой и на юге.
 Отца Власика звали Сидором. Это почему-то смущало генерала, и подчиненные 
стали называть его почтительно Николаем Сергеевичем.
 Ближние и дальние подступы кунцевской резиденции Сталина находились под 
круглосуточным наблюдением сотен вооруженных агентов, готовых в любой момент 
отразить налет отряда лихих кавалеристов, усиленного ротой пулеметчиков.
 Такое могло случиться только в сказке, но в то сказочное время никто ничему не 
удивлялся. И высокие заборы с массивными воротами, и скрытая кустами колючая 
проволока под электрическим током, и тройная проверка документов, и сложный 
порядок представления посетителей Хозяину — все казалось необходимым, 
естественным.
 Попав на территорию дачи, автомашина совершала крутую петлю вокруг деревьев, 
скрывавших фасад здания. Кошачьей натуре генсека претили прямые ходы, и это 
тоже воспринималось как должное.
 Но было одно обстоятельство, существенно отличавшее Кунцево от Кремля: подбор 
и назначение охранников и обслуживающего персонала дачи осуществлял не кто иной,
 как Берия. Сталин иногда капризничал: то ему надоела грузинская обслуга, то 
ему не нравились русские садовники.
 Но Берия сумел сохранить свои командные позиции и в последней игре пустит этот 
козырь в ход.
 Тревожно сложились последние годы Властелина, в постоянном ожидании удара. Он 
знал, кто отравил в 1936 году Нестора Лакобу. И кто отправил в иной мир бывшего 
советника Мао Цзэдуна Петра Владимирова.
 За Лаврентием Павловичем числились и другие химические опыты, да и сам Сталин 
не ограничивал себя в выборе средств. Вспомним устранение Владимира Михайловича 
Бехтерева в 1927 году.
 По свидетельству Светланы Аллилуевой, все продукты питания — мясо, рыба, овощи,
 фрукты, хлеб, вино — подвергались лабораторному исследованию и поступали на 
кухню — каждый пакет в сопровождении акта, заверенного подписью токсиколога и 
круглой печатью.
 Никита Хрущев вспоминает, с какой опаской генсек относился ко всему поданному 
на стол. Пытаясь сохранить достоинство, Сталин намекал на понравившееся ему 
блюдо, и тогда кто-нибудь, отведав просимого, предлагал ему.
 В той среде бытовал еще один способ уничтожения ближнего — аэрозоли. «Иногда,
 — пишет Аллилуева, — доктор Дьяков появлялся у нас на квартире. В Кремле со 
своими пробирками и брал пробу воздуха из всех комнат».
 Медицинский персо