эту  сказку  всю наизусть,  но  все  равно просил  рассказать.  И  тогда  им
казалось, что  летят они  на ковре-самолете над сказочной страной  и  им так
хорошо.
     ...Павел  Яковлевич безуспешно пытался  встретиться  с  сыном. Все было
напрасно...
     Жизнь Сережи  в  Нежине  текла  монотонно,  скучно. Правда,  иногда  по
вечерам после хлопот в лавке и по дому бабушка брала в руки скрипку или пела
украинские песни.  В такие минуты дед сажал внука на  колени, и они слушали,
порой подпевая ей.  Но чаще,  устав  от суеты в лавке,  пропахший различными
солениями, Николай Яковлевич незаметно  засыпал. Сережа тихонько дергал деда
за кончики отвислых усов.
     - Дедуня! А  дедуня! - смеялся мальчик. - В  лавку пора, - повторял  он
слова Марии Матвеевны, слышанные им каждое утро.
     Николай Яковлевич,  в  прошлом  бравый казак, пристрастия к торговле не
имел и даже  тяготился ежедневной необходимостью сидеть в лавке, следить  за
приказчиками. Не будь  рядом  с ним энергичной, с практической хваткой жены,
их  торговое дело давно  потерпело бы  крах.  Все материальное  благополучие
семьи держалось  на Марии Матвеевне, в жилах которой, по семейным преданиям,
текла кровь гречанки, некогда привезенной прадедом из дальнего похода.
     Разбуженный Николай Яковлевич снимал внука с колен, виновато улыбался и
брался за  чтение  газет. Читал  их внимательно,  пересказывал жене наиболее
важные события.
     В один из  летних  вечеров 1911  года  Николай  Яковлевич  наткнулся на
редкое объявление.
     - Послушай, Маша, что в газете пишут:  "Единственный полет на аэроплане
русского летчика Уточкина. Цена за вход рубль".
     - Рубль? - удивленно переспросила Мария Матве-23

     евна.  -  Дороговато. Да в наши дни  за полдня  в  лавке  на  рубль  не
наторгуешь.
     - Дедуня, а что такое "аэроплан"? - спросил внук,
     - Это машина такая, летает в воздухе.
     - Как птица? С крыльями?
     - Не знаю, не видел.
     - А ты, бабуся, видела?
     - Нет, Сергуня, не пришлось.
     - И я тоже, - и  тут мальчик подошел  к бабушке и попросил: - Пойдемте,
посмотрим. А рубль я вам дам, у меня есть в копилке.
     Мария Матвеевна растерялась от неожиданной просьбы внука и взглянула на
мужа. Тот ухмыльнулся в усы.
     - А может, и впрямь сходить? Пусть посмотрпт. Сидит в четырех стенах, -
сказал дед нерешительно.
     - Да ведь цена-то какая! Два рубля!
     - Да не прибедняйся, Маша, - и смеясь, Николай Яковлевич напомнил: - Да
и внук помочь хочет... Рассмеялась и Мария Матвеевна.
     - Ну, коли два казака просят, как  не уважить их. На третий день жители
города  повалили  на  окраину,  где  в  недавние времена разливались, словно
половодье, знаменитые нежинские  ярмарки. Сергей сидел у деда на плечах и во
все глаза  рассматривал  диковинную  птицу,  непохожую  на ковер-самолет,  о
котором знал из сказок.
     - Бабуся! А бабуся! А когда же полетит? - допытывался Сережа.
     Но  вот  раздался  оглушительный  гул  от  заработавшего  мотора. Толпа
затихла в  ожидании. Пропеллер  крутился все быстрее. Самолет  покатился  по
ровному  полю,  потом  будто  дернулся,  оторвался от земли и  полетел. Люди
ахнули  и  зааплодировали.  Отчаянно  бил  в  ладоши  и   Сережа,  не  сводя
восторженных глаз с невиданной птицы.
     - Дедуня, а дедуня?  Почему  крылья не машут? - удивленно спросил внук,
когда аэроплан поднялся над деревьями...
     Всю дорогу домой внук задавал  все новые и новые вопросы, но старики не
могли  на  них  ответить. "Вот приедут  твои дядья,  ты  у них и спроси",  -
отбивался  дед.  Дивная  грохочущая огромная  "птица"  потрясла  воображение
впечатлительного мальчика. Сказка или  быль? Им владело необъяснимое чувство
счастья от встречи с незнанием, желанием узнать, что это такое... Шло вре-


     мя, но где-то в тайниках его души, в детском воображении незримо летала
чудо-птица, летала, чтобы через десять лет навсегда завладеть всем существом
Сергея Королева.
     Теплое лето  сменила  дождливая осень. Сережа  все больше сидел в доме,
увлеченно  играл  в свои  детские игры  - строил из  кубиков домики, рисовал
что-то,  мог  сосредоточенно  часами  заниматься  своими делами,  никого  не
замечая  вокруг.  Больше  всего  его  привлекали  книжки  да  кубики-азбука.
Случайно обнаружилось,  что  внук  уже  грамотный.  Самостоятельно  научился
читать по складам и даже пытался писать. Писал он, как все дети, а Сереже не
было и  шести, крупными печатными буквами, а  цифра "два", например,  у него
смотрела в обратную сторону.
     Дед с бабкой попросили заниматься с внуком учительницу М. М. Гринфельд,
снимавшую в доме Москаленко небольшую комнату. По  ее  воспоминаниям, Сережа
проявлял смышленость  и любознательность и  быстро освоил счет до миллиона и
арифметические задачи на все четыре действия.