повидал, и жизнь его не была легкой.
     Участник гражданской войны, Клейменов учился на московских Лефортовских
артиллерийских курсах. Потом снова воевал. После окончания гражданской войны
поступил  на физико-математический  факультет  Московского  государственного
университета, но в 1923 году  по совету М. В. Фрунзе групиу студентов, в том
числе и его, перевели на учебу з Академию Военно-воздушного  флота  имени Н.
Е. Жуковского. Успешно закончил ее.  Работал представителем ВВС  в советском
торгпредстве в Берлине. В конце 1932 года Клейменова назначили руководителем
ГДЛ.
     -  Мы получили указание,  - начал Иван Терентьевич, - показать вам все,
что вас  интересует. В свою  очередь, и нам  бы хотелось подробнее  узнать о
ваших разработках, нам ведь предстоит работать вместе.
     - У нас от вас секретов нет, - за всех ответил Королев.
     - У нас тоже. Пойдемте, я вас познакомлю с ведущими сотрудниками.
     В середине дня  Цандер, Королев,  Тихонравов, Победоносцев разошлись по
подразделениям  ГДЛ.  Одни  поехали  знакомиться   с   работой  механической
мастерской,  всевозможными  испытательными  стендами, другие -  с  пороховой
мастерской,  где  готовились  шашки  бездымного  пороха,  с  конструкторским
отделом, где разрабатывались жидкостные ракетные двигатели.
     После встречи  с коллективом ГДЛ Королев и Цандер  доложили о поездке в
Ленинград  Техническому  совету  ГИРДа, где снова пришли  к мысли,  что надо
сделать  все, чтобы ускорить объединение  ракетчиков Москвы  и Ленинграда  в
одну  целевую организацию. Задержка с созданием  Реактивного института имела
свои бюрократические причины: для детального рассмотрения вопро-


     са о целесообразности общесоюзной  организации создавались  все новые и
новые  высокие  комиссии.  Ждали  их  мнения.  Никак  не  решался  вопрос  о
предоставлении институту подходящего помещения, жилья для его сотрудников.
     Сами гирдовпы понимали, что ставить сегодня во всей
     полноте вопрос о  межпланетных полетах  - значит вызвать  недоумение  и
даже  осуждение  их  замыслов.  Поэтому  они  последовательно решали текущие
задачи,   понимая,  что  сегодня,  проводя   большую   экспериментальную   и
исследовательскую  работу,  они  тем  самым  закладывают  фундамент  будущих
полетов. Их девизом стали слова: "Ракеты - это оборона и наука".
     Сергея  Павловича очень беспокоила мысль, что идеей строительства ракет
увлечена пока только небольшая горсточка ученых-энтуаиастов и  этой проблеме
в прессе уделяется крайне мало внимания. Об этом он со всей прямотой написал
Я.  И.  Перельману,  широко  известному  писателю  -  популяризатору  науки:
Глава седьмая Тяжелые испытания

     Предпочтение крылатым. Радости и огорчения. Клевете поверили
     Нет, Королев не сломался, не из хрупкого  материала скроен. Он не терял
надежды, что научные интересы гирдовпев все-таки будут в РНИИ поддержаны.
     31 марта 1934 года в Ленинграде открылась первая Всесоюзная конференция
по  изучению  стратосферы.  Она  явилась  крупным  событием в научной  жизни
страны, на ней присутствовали видные ученые и специалисты в  этой области во
главе с  президентом Академии наук СССР А. П. Карпинским. Конференцию открыл
академик С. И. Вавилов,  оказывавший поддержку всем  тем,  кто так или иначе
был  связан с ракетами. Эти  ученые всякий  раз, когда выступали  ракетчики,
пересаживались поближе, чтобы  лучше  слышать  докладчика.  Так было,  когда
слово предоставили М. К. Тихонравову, так было, когда на трибуну поднялся С.
П. Королев. Правда, на этот раз опальный  инженер выступал не от имени РНИИ.
Его командировало в Ленинград  как консультанта  и специалиста  по  вопросам
реактивного  полета   Управление  военных   изобретений  Технического  штаба
начальника вооружений РККА.
     Инженер-конструктор  изложил  основные  положения и  возможности полета
человека в  стратосферу на  ракетоплане, показал, что  для  подобного полета
предпочти-


     тельнее жидкое топливо, так как оно гораздо эффективнее твердого и дает
возможность управлять двигателем.
     Особенно  возрос интерес  слушателей, когда Сергей  Павлович  перешел к
рассказу  о  том,  каким  ему  видится  первый  реактивный  корабль.  По его
расчетам,  пилотская кабина должна быть  герметичной,  весом  не менее  двух
тысяч килограммов, иметь "жизненный запас" для человека и вмещать экипаж  от
одного до  трех человек. Королев  в докладе  обосновал  создание для экипажа
таких  условий,  при которых  "во  время отрыва  корабля от Земли, взлета  и
набора высоты человеческий организм не был бы подвержен вредному воздействию
большого ускорения, а мог наиболее легко перенести его".
     Королев  сообщил  участникам  конференции  о  трудностях,  связанных  с
созданием реактивного  аппарата подобного  класса, но и сумел убедить всех в
том, что они, п конечном счете, преодолимы, "хотя, быть может, и с несколько
большими усилиями, чем это  кажется на первый взгляд". Успех Королев видел в
координации усилий  ракетчиков и представителей ряда других областей науки и
техники.
     Через  несколько   дней   "Правда"  опубликовала   корреспонденцию   из
Ленинграда командира советских стратонавтов Г. А. Прокофьева. Автор отметил,
что  "в интересном  докладе инженер С.  П. Королев  (РНИИ)  подверг  анализу