Можно, однако, предположить, что киевские «межпланетчики» могли повлиять на его 
выбор, не опоздай они со своим кружком на какие-нибудь два месяца. Дело в том, 
что 15 февраля 1925 года в Киевском политехническом институте были организованы 
курсы инструкторов планерного спорта. Желающих записаться было много: ведь 
принимали не только студентов КПИ, но и членов других планерных кружков, а их в 
Киеве было пруд пруди. В конце концов с великими спорами отобрали 60 человек. 
Среди них был и Сергей Королев.

Первые занятия проходили в столовой рабфака, и лектора иногда не было слышно за 
звоном тарелок. Столовая была мрачноватая, лампочки горели вполнакала, в желтом 
их свете с трудом можно было разглядеть, что там нацарапано мелом на маленькой 
доске. Потом и из столовой их «попросили». Стали собираться в мастерских. 
Лекции записывали на станках – у многих на тетрадках темнели жирные масляные 
пятна. Но терпели, мечтали о весне, о необъятных парковых газонах, где можно 
было слушать лекции лежа на траве. И дотерпели бы до тепла, если бы вдруг 
Харьков безо всяких объяснений не прекратил высылать курсам деньги. В апреле 
курсы развалились. Самые активные и увлеченные ребята мириться с этим не 
захотели, решили на деньги наплевать и целиком положиться на собственную 
инициативу. Курс был взят такой: теория теорией, а надо самим строить планеры и 
самим учиться на них летать.

Проекты, по которым собирались делать планеры, были к тому времени уже одобрены 
в высоких инстанциях. Как раз в марте в Харькове определили победителей 
Всеукраинского конкурса проектов рекордных и учебных планеров. Первый приз по 
группам рекордных планеров и тысячу рублей на постройку получил проект КПИР-4, 
киевлян Томашевича, Железникова, Савинского, а по группе учебных впереди 
оказались Карацуба и Амбольд с КПИР-3.

Институт ликовал: победа! У всех чесались руки: теперь только строить и 
строить!

Материалы раздобывали разными легальными и полулегальными путями. Гонцы КПИ 
помчались в авиагородок к летчикам истребительной эскадрильи, на завод 
«Ремвоздух-6» – там тоже хорошие ребята, обещали достать рейки, у них и фанера 
ольховая есть.

Решили, что к лету в институте должно быть четыре планера. Во-первых, надо 
капитально отремонтировать потрепанный осенью в Коктебеле КПИР-1. Далее – 
КПИР-1-бис – улучшенная модель старого планера. Затем – КПИР-4 – рекордный и, 
наконец, КПИР-3 – учебный. Об этом докладывали весной на городской конференции 
планеристов. Тут же, на конференции, выяснилось, что истребительная эскадрилья 
будет строить рекордный планер по проекту военлета Грибовского, «Ремвоздух-6» – 
воздушную мотоциклетку, управление Юго-Западной железной дороги – учебный 
планер и еще один, опытный, обещали построить ребята из трудовой школы № 43. 
Киев отращивал крылья. Просто голова кружилась, когда слушали отчеты на 
конференции.

В КПИ, под лестницей главного входа, где помещались мастерские, забурлила жизнь,
 зазвенели пилы, верстаки вспенились стружкой: полным ходом шло строительство. 
Всей работой руководили дипломники: Железников, Савинский, Карацуба, Томашевич, 
но прежде всего, конечно, Яковчук. Константин Яковчук, плотный, сильный, 
скуластый брюнет с мелко вьющейся шевелюрой, был очень популярен в Киеве. 
Летать он начал давно, на гражданскую пошел летчиком, был сбит и в журнале 
«Авиация и воздухоплавание» попал в списки погибших. Сняв гипс с переломанной 
ноги, снова летал и вернулся в Киев после войны с орденом Красного Знамени. 9 
июля 1923 года Яковчук совершил дерзкий показательный полет с крохотной 
площадки Пролетарского сада. Полет этот наблюдали Фрунзе, Постышев, Якир, 
Гамарник, и все были восхищены. Потом Яковчук работал испытателем на заводе 
«Ремвоздух-6», поступил в КПИ и увлекся планеризмом. Яковчук был кумиром 
студентов, ректор Бобров здоровался с ним за руку. В мастерских Яковчук «давил» 
авторитетом, покрикивал на ребят, заставлял переделывать, торопил и подгонял, 
но на него не обижались, потому что сам он работал больше других и очень споро.

Сергей Королев, человек в мастерских новый, был тут на десятых ролях и 
тяготился своим положением. Он попробовал однажды поспорить, предложил свое 
решение, но его тут же одернули, намекнув на «желторотость». Сергей быстро 
сообразил, что полетать на рекордных планерах ему не удастся: желающих слишком 
много и его ототрут «старички». Вся надежда была на учебный КПИР-3. По каким-то 
неписаным правилам получалось так, что те, кто строил планер, и должны были 
летать на нем. Хитрый Королев потихоньку стал тесниться к тому углу мастерской, 
где белел скелет будущего КПИР-3.

Работал Сергей в бригаде Николая Скрыжинского. Они собирали КПИР-3 и КПИР-1-бис,
 но, случалось, выручали и другие бригады. Торопились все: летом должны были 
начаться испытания новых машин.

Зима была гнилая, мокрая. У Сергея прохудились башмаки, пробовал проволокой 
прошить, они и вовсе расползлись. Мама обещала прислать новые из Одессы, да 
видно забыла, а напоминать гордость не позволяет, не маленький, сам за себя