речь шла о «Мадонне в скалах» и преподавании братьям да Предис. Здесь не 
произведение рождается в коконе рассуждений и слов, но эти последние опутывают 
его позднее – появляется же оно неизъясненным, хотя и ожидая своих толкователей,
 из которых один судит так, другой эдак; но они-то и дают произведению 
настоящую жизнь, а без них оно умирает как бы от истощения.




51


И если найдутся среди людей такие, которые обладают качествами и достоинствами, 
не гоните их от себя, воздайте им честь, чтобы им не нужно было бежать от вас и 
удаляться в пустыни, пещеры и другие уединенные места, спасаясь ваших козней, 
ибо такие люди являются вашими земными богами, заслуживающими от вас статуй, 
изваяний и прочего.

Насколько флорентийцы проворны в расправах с бунтовщиками, настолько они не 
любят воевать. Зная об этом и не решаясь испытывать терпение сограждан, Лоренцо 
Медичи в декабре 1479 года отправился на свой страх и риск в Неаполь просить 
короля о мире. Лоренцо показал себя величайшим политиком, расстроив союз короля 
с папою, а поскольку последний не желал действовать в одиночку, война полностью 
прекратилась. Флорентийцы уплатили за это остатками вольностей, некогда 
обширных и многочисленных: под тем предлогом, что, дескать, Синьория в полном 
составе неповоротлива, важнейшие дела были поручены новому совету Семидесяти, а 
там заседали одни только сторонники Медичи. Таким образом Лоренцо окончательно 
захватил вожжи, и никто ому не препятствовал; зато если Флоренция и прежде не 
скучала, теперь началось что-то ужасное. Ночи напролет слышалось бренчание, 
пиликание и дудение, громкие крики и смех, некоторые улицы освещались плошками, 
как в большие праздники, а размалеванные женщины в непристойных одеждах всякого,
 кто здесь проходил, тащили в раскрытые двери притонов. Тут же играли в кости – 
а где игра, там и драка, и тогда лилась кровь. С тех пор не стихающее 
напряжение праздника не покидало Флоренцию, и, что бы ни случилось в городе, 
имело печать легкомыслия и порока.

Утратив свободу, многие о ней сожалеют, но мало найдется таких, кто станет 
подвергаться опасности ради ее возвращения; когда же, проклиная свою слабость, 
человек не в силах ее преодолеть, то, чтобы не впасть в отчаянно и не наложить 
на себя руки, подобно евангельскому Иуде, он обращается к развлечениям. Но 
вместе с распущенностью возрастает ханжество, когда некоторые ищут успокоения в 
церкви и у священников. И таков человек, что, раскаиваясь и винясь, он желает, 
чтобы другие также раскаивались и винились, а если этого не происходит, 
усердствует в подозрительности и доносах, имея цель показать, что немногие, 
сохраняющие умеренность посреди окружающего их распутства, так же глубоко в нем 
погрязли. Не имея в руках ничего достоверного, доносчик угрожает невинному 
человеку ядовитою сплетней, когда за неизвестным предполагается худшее, а в 
бескорыстном сотрудничестве усматривает безнравственность и ужасный порок. 
После того как Вероккио покинул Флоренцию вместе с моделью своего коня, 
многоустое чудовище – сплетня – отчасти примолкло, но спустя время 
отвратительный шепот возобновился, имея причиною юного Аталанта Милиоротти, 
которого Леонардо обучал игре на лире, тогда как тот, происходя из зажиточною 
семейства и хорошо образованный, преподавал ему латынь.

Клеветы носятся в воздухе, как стая ворон, и у них все преимущества. Лоренцо 
Медичи призвал тогда Леонардо и велел ему сделать богато украшенный музыкальный 
инструмент, а именно лиру ди браччо, с какими-нибудь необычайными 
усовершенствованиями, чтобы затем отвезти миланскому регенту Моро. Медичи при 
этом сказал:

– Иначе тебя, как древнего Сократа, обвинят в развращении юношей и погубят. В 
то время в Милане ты сможешь с большею пользой применить способность к механике 
и редкостную изобретательность: не зря говорят, что город святого Амвросия 
славится не одними колоколами и церковной музыкой, но звоном молотков о 
наковальни. А что при миланском дворе высоко ценят хорошее пение и музыку, это 
само собой разумеется.

Беседа между двумя настолько известными гражданами знаменитой Флоренции 
происходила в начале весны 1482 года. В то время Лоренцо Медичи Великолепный 
достиг совершенного умения вести государственные дела, а его искусство 
устраивать к собственной выгоде отношения между другими правительствами, 
добиваясь равновесия, достигло аптекарской утонченности, косвенно подтверждая 
происхождение Медичи от флорентийских провизоров, а не от каких-то там воинов 
Карла Великого, чем они из тщеславия предпочитали гордиться. Что касается 
Леонардо, то недаром Вазари впоследствии прямо советует: если человек 
достаточно научился и не желает жить изо дня в день наподобие скотины, но хочет 
разбогатеть, он должен уехать из Флоренции и торговать за ее пределами хорошими 
качествами своих произведений, как доктора медицины торгуют именем университета,
 где они обучались. Вазари к этому добавляет, что Флоренция поступает с 
художниками точно как время со своими творениями, то есть, создав их, сама же и