Древний Платон справедливо указывает, что одно только широкое распространение 
какой-нибудь вещи не служит причиною, чтобы ее отрицать: хорошо владея латынью 
и греческим, Лоренцо Медичи свои поэтические произведения, как и комментарии к 
ним, писал на тосканском наречии и его восхвалял. Громадное большинство 
населения не только не знает латыни и тем более греческого, но, выучившись 
читать на тосканском, из-за отсутствия необходимости или досуга этим не 
пользуются, так что лучше дать им выучивать наизусть и со слуха. Предлагая 
образованным людям более изысканные кушанья, Лоренцо не жалеет старания и 
времени придумывать к карнавалам и праздникам, чему во Флоренции нет числа, 
диалоги, игры и песенки; принято, чтобы сообщество, или конгрегация, – будь то 
девственницы, бедные невесты, куртизанки или кормилицы, – имело каждый раз 
новую песенку, Флоренция же с охотою распевает стихи, которые сочиняет ее 
поработитель и узурпатор народного суверенитета, а сам он, нисколько не 
важничая, отплясывает вместе с другими.




44


Если мастер набожен, таковыми кажутся и его фигуры со своими искривленными 
шеями; если мастер не любит утруждать себя, его фигуры кажутся срисованной с 
натуры ленью; если он непропорционален, фигуры его таковы же; если он глуп, он 
широко обнаруживает себя в исторических композициях – они враги всякой 
цельности, фигуры их не обращают внимания на свои действия, наоборот: один 
смотрит туда, другой сюда, как во сне.

В диалоге «Гермотим, или О выборе философии» величайший из греческих софистов, 
Лукиан, утверждает, что каждый философствует соответственно своему характеру; 
при этом он описывает эпикурейцев как добродушных и падких до удовольствий, 
перипатетиков называет корыстолюбивыми и большими спорщиками, платоников же 
наделяет надменностью и честолюбием. Применительно к новым флорентийским 
платоникам сюда надо добавить утонченность, важность и чуточку ханжества, 
которое заключается в том, что они не любят называть вещи своими именами и 
избегают всего некрасивого и грубого, даже когда на этом держится жизнь. Их 
настроению и духу как нельзя лучше отвечает «Примавера», или «Весна», картина, 
написанная Сандро Боттичелли для Медичи; правда, если разбираться, что именно 
здесь представлено и правильно ли такое название, находится столько знатоков, 
сколько и толкований, хотя все соглашаются, что Флора имеет огромное сходство с 
умершей Симонеттой Веспуччи, а Борей, или Северный ветер, своим видом вызывает 
дрожь как бы от холода, и в целом картина изумительно красива.

– Венера олицетворяет различие и связь между любовью материальной, которой 
отдана правая половина картины, и поместившейся слева идеальной, или духовной,
 – пояснял Марсилио Фичино, – материальная любовь хотя и приятна, но обречена 
телесным и душевным страданиям и смерти и, беспрерывно преобразуясь, стремится 
избавиться от каждого нового облика. Это, по-видимому, подразумевается 
изображением прекрасных цветов, разбрасываемых Весною, извлекающей их из 
прозрачной своей одежды, а также гирляндою, рождающеюся в устах богини Флоры: 
подобное странное происхождение напоминает о цветах на могиле несчастной 
Симонетты и вызывает у зрителя желание плакать. Между тем отданная идеальной 
любви левая часть представляет в виде граций три добродетели: Чистоту, Красоту 
и Любовь; здесь все радостно и малейшая тяжесть или горе не обременяют фигуры, 
подобные полевым растениям, качающимся от легкого дуновения воздуха.

Во всеобщем движении и плавном перетекании неизменной, по крайне чувствительной 
духовной сущности – утверждают платоники – главный и единственный движитель 
есть любовь, сопровождающаяся огорчением, как жизнь сопровождается гибелью и 
всевозможными несчастьями. Радуясь каждому новому телесному облику, приходится 
оплакивать прежний и горько о нем сожалеть: отсюда сходство, которое имеется в 
наименовании противоположных по смыслу понятий, как amore – любовь и amarezza – 
горечь, представляющих собой как бы ветви, происходящие из одного ствола. И все 
это наглядно показано в картине Сандро Боттичелли, что по крайней мере 
свидетельствует о его начитанности и глубоком сочувствии платоническим идеям. В 
самом деле, будучи сыном богатого кожевника, Сандро получил достаточное 
образование и был любознателен; испытывая же склонность к поэзии, знал наизусть 
и толковал многие отрывки из Данте.

При хорошем росте и стройной фигуре Боттичелли имел значительное и печальное 
выражение лица и в теплое время года кутался в плащ, как бы показывая, что душа 
его мерзнет. Впрочем, другой раз, утомляясь жарою, он подолгу отдыхал 
где-нибудь в холодке, болтая с кем попало, из-за чего Леонардо сравнивал его с 
созревающей в затененных местах тыквою и называл лентяем. Большую часть 
заработанных денег Боттичелли тратил на вино, угощая приятелей; говорили, что 
Отсюда и прозвище, поскольку «боттичелли» означает «бочонок», хотя в 
действительности оно происходит от его старшего брата бочара, настоящее же имя 
живописца – Алессандро ди Мариано Филиппепи. Что касается его ума или глупости, 
которые де широко обнаруживают себя в исторических композициях, то, если 
посмотреть непредвзято, можно видеть, что в картине «Весна», которая, в