судить бронзовая фигура Давида,[32 - Давид – второй царь израильский. Согласно 
библейской легенде победил в единоборстве филистимлянина исполина Голиафа.] 
которую Андреа Вероккио, по-видимому, лепил с Леонардо. Зная исключительную 
боязнь этого мастера погрешить против природы, можно предполагать, что он верно 
воспроизвел внешность своего ученика и помощника, хотя тот появлялся на людях 
не настолько скудно одетым, как библейский Давид. Если же очевидцы все согласно 
говорят, что в молодости Леонардо был привлекателен, почему бы с этим не 
согласиться? Могут ли, в самом деле, рано развившиеся ум и способность суждения 
исказить и испортить чью-либо приятную внешность? Найдутся ли судьи, которые 
станут доказывать, что красоте прилично выглядеть стертой, как старая монета, а 
резкость и беспокойство тут неуместны? Ведь если в Леонардо было что-нибудь 
божественное или ангельское, это отчасти проявлялось в изумительной беспокоящей 
резкости. Как у человека, который высматривает скрытое, кожа верхней части лица 
стянута к переносице, седловина которой едва заметна; нос изящно обточен, 
однако хрящеват и велик; губы тонки, и углы их заведены в тень, и там, 
малозаметная, играет улыбка; глаза, сильно выпуклые и плотно обтянутые кожею 
век, излучают внимание и приятнейший свет, что в скульптуре редко удается. Во 
всей фигуре видна не сила, которою Леонардо, по общему мнению и согласно Вазари,
 в особенности отличался, но тонкость телосложения и мальчишеская угловатость. 
С другой стороны, в таком возрасте – при начале работы Леонардо минуло 
семнадцать – фигура складывается в окончательных пропорциях, которые затем 
изменяются лишь в глубокой старости. Так вот, если судить по соотношению 
величин, Леонардо был среднего роста, что также противоречит общему мнению, но, 
возможно, он держался с таким умыслом, что казался более высоким.

При своем угрюмом, неприветливом характере Вероккио был переимчив – как другие 
во Флоренции, где каждый норовит сунуть нос в мастерскую соседа. Когда Антонио 
Поллайоло написал для цеха суконщиков Товию[33 - Товия – сын Товита, ослепшего 
к старости. Когда Товит послал сына в далекий город получить деньги у должника, 
Товию сопровождали архангелы Рафаил, Михаил и Гавриил (из неканонических книг 
Ветхого завета).] с рыбой, сопровождаемого архангелом Гавриилом, Андреа эта 
работа так понравилась, что он только ожидал случая сделать какую-нибудь вещь в 
подобной манере. Между тем Поллайоло одел своего Товию, можно сказать, с 
иголочки и все, от подметок до шляпы с пером, тщательно обдумал и изобразил с 
огромным старанием. Не следует думать, что живописец считает, будто библейский 
Товия в самом деле имел сапоги с отворотами и палевого цвета изнанкою; да и 
между зрителями настолько доверчивы только наиболее невежественные – для 
человека тонкого метафорический смысл Писания распространяется на все времена, 
когда в виде Товии свободно могут выступать флорентийские граждане, чтобы так 
вот красиво одетым, не приминая цветов ввиду своей легкости, путешествовать 
берегом Арно; и чтобы этого Товию еще и сопровождала собачка болонской породы, 
как тогда было принято. Если же Леонардо впоследствии предостерегал живописцев, 
чтобы не изображали фигуры в исторических композициях в одежде, какую носят в 
их время, то еще неизвестно, что опаснее для церкви: такое вот кажущееся 
легкомыслие или отдаление и холод, становящиеся уделом божественных персонажей 
из-за того, что драпированы в какие-то вымышленные балахоны и тоги или вовсе 
раздеты.

Когда Вероккио смог удовлетворить свое желание и написал картину на тот же 
сюжет, что и Антонио Поллайоло, все удивились, насколько ему это удалось. 
Правда, у Вероккио Товию сопровождают трое архангелов – Рафаил, Гавриил и 
Михаил; но разница в количестве и расположении фигур не так существенна: более 
важны жест и манера, эта развевающаяся кисейность, мир, представленный хрупким, 
словно бы отлит из стекла и действие происходит внутри яйца с семью прозрачными 
оболочками – по числу небес. Единственный обладающий тяжестью и силой архангел 
Михаил ступает с большой осторожностью и, идя первым, вытягивает носки, словно 
бы спускаясь по крутому опасному склону, тогда как крылья за спиной и меч в 
руках острием кверху способствуют его равновесию наподобие шеста у шагающего по 
канату гимнаста. Поскольку же фигурой, лицом и насмешливым взглядом архангел 
похож на Леонардо, возможно предположить, что ученик Андреа Вероккио как раз 
направляется разметать завитки и другие украшения, вынуждающие его к 
осторожности, и чтобы расколотить в пыль многочисленные стеклянные мелочи; 
затем он намерен – как в свое время поступил Мазаччо – залить освободившееся 
пространство медообразной субстанцией, светящейся изнутри и проникающей сквозь 
поверхность картины, целиком заполняя помещение и поглощая каждого, кто там 
находится. Потому что его возмущает, когда люди, считающие себя знатоками и 
ценителями искусства, как мухи прилипают к какой-нибудь пряжечке или оборке, 
словно бы к капле сладкого варенья, и муж, подобный Вероккио, важный в 
движениях и осмотрительный, возится с эдакими пустяками.




40


Срисуй кишки, в их местоположении и отдели их локоть за локтем, связав сперва 
концы отделенного и остающегося; и, отделяя их, срисуй края брыжейки, где ты 
отделяешь часть кишок, и, зарисовав расположение этой брыжейки, срисуй 
ветвление ее кровеносных жил, и так ты постепенно проследуешь вплоть до конца;