13


Если ты хочешь заставить казаться естественным вымышленное животное, возьми для 
него голову овчарки или легавой собаки, присоедини к ней кошачьи глаза, уши 
филина, нос борзой, брови льва, виски старого петуха и шею водяной черепахи.

Когда в погоне за истиной Мастера настигали уныние или усталость, он себя 
подбадривал, говоря: «Бог продает все блага ценою усилия». Имея в виду вместо 
истины власть, то же мог бы сказать родоначальник фамилии Сфорца, что 
по-итальянски означает усилие или даже насилие. Молодой Аттендоло из Котиньолы, 
которому неаполитанский король позднее дал это прозвище, окапывал деревья в 
саду, когда селением проходили солдаты. Пораженный их видом и поведением, 
Аттендоло забросил кирку в ветви яблони и, присоединившись к отряду, пошел с 
ним дорогою, приведшей его впоследствии к славе, и он сделался советником 
королей. Для этого на нужны ли усилия большие, чем при окапывании фруктовых 
деревьев?

Нынешний регент Милана, внук Аттендоло и третий сын герцога Франческо Великого 
Сфорца, скорее хитер и коварен, нежели силен и жесток. Добиваясь полной, 
неограниченной власти, он действует с громадным искусством, а где искусство, 
там сила и власть. Что касается отдельно присвоенного регенту прозвания Моро, 
оно означает «мавр» и возникло из-за смуглого цвета его кожи, хотя поэты, 
надеясь заслужить похвалу, выводили его из свойств шелковичного дерева, также 
моро по-итальянски. В древние времена под ветвями шелковицы погибли несчастные 
влюбленные Тисба и Пирам[12 - Тисба и Пирам. По легенде, рассказанной Овидием в 
«Метаморфозах», влюбленные, жившие в Древнем Вавилоне, принадлежали к 
враждующим семействам и погибли из-за недоразумения, не встретившись в 
условленном месте; отзвук этой легенды слышен в «Ромео и Джульетте» Шекспира.] 
и цветы этого дерева внезапно окрасились как бы их кровью. С тех пор 
шелковичное дерево подготавливает свое цветение незаметно для глаза, а затем 
это неожиданно случается. Также-де и регент Миланский: умело и ловко обхаживая 
противника, он затем тайно подкрадывается и хватает внезапно. Но притом что 
поэтическое вдохновение здесь больше служит корысти, чем истине, подобная 
замысловатая выдумка верно показывает обычаи и способы Моро.

Унаследовавший власть от Франческо Великого его старший сын, Галеаццо Мария, 
насиловал родных сестер да еще и похвалялся своим преступлением – эдакая 
простодушная откровенность чужда была нынешнему миланскому регенту. Поэтому 
никому не известно, отчего после гибели Галеаццо Марии случилась скоропостижная 
смерть следующего за ним по старшинству Оттавиано: только, подобный тончайшему 
аромату шелковицы, носится слух, что он был отравлен. Наиболее предательским 
образом Моро, по-видимому, сумел повредить вдовствующей герцогине, принявшей 
опекунство над малолетним Джангалеаццо, прямым законным наследником Галеаццо 
Марии: Моро за деньги нанял людей, чтобы на него совершили покушение, под 
пыткою же захваченные преступники ложно указали, будто подкуплены герцогиней и 
ее канцлером. Миланцы и прежде не одобряли поведение герцогини Боны, решавшейся 
показываться народу, сидя в седле позади своего берейтора и обнимая его за 
плечи. Всего вместе оказалось достаточным, чтобы вынудить ее уступить 
опекунство шурину. Тот с показным огорчением принял дары, которых всячески 
добивался, а спустя время удалил малолетнего Джангалеаццо в Павию под предлогом,
 что климат Милана ему вреден, хотя в окруженной болотами древней столице 
воздух не здоровее. Одновременно Моро стал насаждать мнение некоторых юристов, 
будто бы младшие сыновья герцога Франческо имеют преимущественные права на 
Милан, поскольку старший, Галеаццо Мария, рожден, когда Франческо не имел еще 
настолько высокого титула, но служил городу как кондотьер. Поэтому, дескать, 
есть основания миновать при наследовании неспособного Джангалеаццо и за смертью 
Оттавиано Сфорца предпочесть ему Моро.

Когда в 1482 году Леонардо да Винчи приехал в Милан, герцог Джангалеаццо Сфорца 
достиг возраста четырнадцати лет, и не только его доброжелатели, но и сам он 
должен был считать себя несчастнейшим из людей, поскольку не властью обладал, 
данной ему его саном, но одной только видимостью. Впрочем, при его болезненном 
состоянии, которое также человека не радует, герцог расстраивался меньше того, 
что можно было ожидать, так как другое его отвлекало: охота и женщины – и Моро 
всячески это поощрял.

Леонардо, намеренный выступить соискателем одной из наград в музыкальном 
соревновании, устраиваемом под покровительством регента, прибыл в Милан 
тридцатилетним, или в том возрасте, в котором, как говорят, покойники однажды 
встанут для Страшного суда избавленными от телесных недостатков и крепостью 
против болезней превосходящими Моисея; здоровье флорентийца не оставляло желать 
лучшего, а сложением и красивой окладистой бородой он как раз походил на 
библейского праотца.