без посредников, подобно коням Аполлона или крылатому Пегасу, если, понятное 
дело, заостренная в виде рыболовного крючка оконечность какого-нибудь 
готического здания не пропорет ему брюхо или не возникнет другое препятствие.

Спустя три месяца – наступил обычно теплый в Ломбардии октябрь – посланный 
канцелярией служащий обнаружил посреди двора устройство или модель, которую 
из-за ее нарочитой простоты лучше назвать моделью модели. А именно: через 
укрепленные на расстоянии один от другого два столбика перекинута проволока, на 
которую действуют различные между собою грузы: два больших подвешены на ее 
концах, а значительно меньший третий груз подвешен посредине. Однако разница 
тяжестей не так велика, чтобы отчасти провисшая под действием малого груза 
проволока от этого выпрямилась; когда же Мастер с всевозможной учтивостью 
спрашивал посланного из канцелярии, каким образом тот посоветовал бы ему 
выпрямить проволоку, посланец сказал, что ничего нету проще и надо с обоих 
концов подвесить грузы потяжелее.

– Даже если подвесить грузы величиною и тяжестью с башню святого Готтарда, – 
сказал Леонардо со смехом, – проволоку не удастся выпрямить из-за того, что она 
порвется до этого.

– Надо взять крепкую проволоку, – возразил посланный довольно угрюмо, так как 
подумал, что над ним потешаются.

– Указанной цели невозможно будет достичь, даже если проволока окажется прочнее 
пятидесяти корабельных канатов, поскольку для этого надобны бесконечной тяжести 
грузы, – пояснил Леонардо.

– Как это понять – бесконечной? – спросил посланный от канцелярии, но Мастер не 
стал ему отвечать, не рассчитывая, что тот имеет необходимое для подобной 
дискуссии воображение. Сам же он, если где-нибудь подозревал бесконечность, 
воодушевлялся, и ноздри его трепетали как у собаки.

Однако каким именно образом опыты, хотя бы согласные с наклонностями испытателя,
 способствуют его практической цели, бывает трудно понять. Да и кому такое 
понимание надобно? Выслушав подробный рассказ своего посланного, мессер 
Гуальтиеро, враждебность которого к Мастеру представляется таинственной и 
непостижимой, сказал:

– Нет человека, чьи способности были бы большими; однако же дело, как я смотрю, 
не подвинется, если даже Коня запрягут во все эти теории.

Также и молодые люди, сотрудничавшие с Леонардо, ему помогая и у него учась, в 
силу своего разумения рассуждали, почему усилия Мастера другой раз растекаются 
из полноводного русла на множество ручейков и цель из-за этого отдаляется. 
Ученик, всегда недовольный и хмурый, полагающий, будто бы не получает от 
Мастера полностью все, на что может рассчитывать, имея в виду его 
исключительную репутацию, однажды сказал:

– Кто, намеренный приступить к живописи, растирая краски механическими 
жерновами, еще отвлекается, чтобы размышлять о причинах движения воды, и после 
о том, откуда она приходит, и как оказывается на возвышенности, тот 
впоследствии будет вынужден оправдываться перед заказчиком за свою медленность.

Другой на это ему отвечал:

– Никто не трудится столько, отказываясь от необходимого каждому человеку 
отдыха и каких бы ни было удовольствий. Но разве в евангелиях повествование не 
начинается от Адама, чтобы только затем сосредоточиться на речах и поступках 
Спасителя?

Сравнительно с его собеседником, которого звали Марко д'Оджоне по его 
происхождению из местечка у Нижних озер, имевший богатых родителей Джованни 
Больтраффио получил хорошее воспитание и аргументировал более остроумно. Но и 
тот полностью не представлял, какой глубины достигают размышления Мастера, 
жестоко взволнованного намерением Моро передвинуть Коня к сроку императорской 
свадьбы.




8


Тяжесть есть определенная акцидентальная потенция, которая создается движением 
и вливается в стихию, извлеченную или поднятую в другую; и столько у этой 
тяжести жизни, сколько у этой стихии тоски вернуться на родину.

Чем упорнее изобретатель обдумывает доверенное ему предприятие, тем больше 
возникает сомнений, а они суть сестры медлительности. Однако которая из них 
старшая возрастом, никому не известно.