после смерти жены  все было закончено. Первая  Башня была  построена  в 1923
году, спустя два месяца после смерти моей матери. Обе эти даты полны смысла,
потому  что  Башня, как будет видно  из  дальнейшего,  определенным  образом
связана с миром мертвых.
     Башня сразу стала  для меня местом  зрелости, материнским лоном, где  я
мог сделаться тем, чем я был, есть и буду.  Она давала мне ощущение, будто я
переродился  в  камне,  являлась  олицетворением  моих   предчувствий,  моей
индивидуации, неким памятником aere perrenius (прочнее меди.  -  лат.
). С ее
помощью я как бы утверждался  в  самом себе. Я строил дом  по частям, следуя
всегда   лишь   требованиям   момента  и   не   задумываясь   о   внутренней
взаимозависимости того, что строится. Можно сказать, что я  строил как бы во
сне. Только  потом, взглянув  на то, что получилось, я  увидел некий  образ,
преисполненный смысла: символ душевной целостности.
     В  Боллингене я  живу  естественной  для  себя жизнью.  Здесь  я словно
"старый  сын  своей  матери".  Так  называли  это  алхимики,  это  та  самая
"старость", которую я  уже  пережил, будучи ребенком,  это  мой  "номер  2",
который  всегда  был  и  будет.  Он существует  вне  времени,  и  он  -  сын
бессознательного,   "старец",  Филемон  из   моих   фантазий  обрел  себя  в
Боллингене.
     Порой  я ощущаю,  будто  вбираю в себя  пространство  и окружающие меня
предметы. Я  живу  в  каждом дереве, в  плеске волн,  в облаках, в животных,
которые приходят и уходят, - в  каждом существе.  В Башне нет ничего, что бы
не  менялось в течение  десятилетий и с чем  бы я не чувствовал связи. Здесь
все имеет  свою историю -  и это  моя  история. Здесь проходит  та грань, за
которой открывается безграничное царство бессознательного.
     Я отказался  от  электричества, сам  топлю печь и  плиту, а  по вечерам
зажигаю старинные лампы. У меня нет водопровода,  я беру воду из  колодца. Я
рублю  дрова и  готовлю еду. В этих  простых вещах  заключается та простота,
которая так нелегко дается человеку.
     В Боллингене я окружен  тишиной и живу  "in modest harmony with nature"
(в хрупкой гармонии с природой.  - англ.).  [Юнг приводит 
название старинной
китайской гравюры, изображающей  старичка на  фоне героического  пейзажа.  -
ред.] Мысли увлекают меня далеко назад, вглубь веков, или наоборот - в 
столь
же отдаленное будущее. Здесь муки созидания не тревожат меня, сам творческий
процесс больше напоминает игру.

     В 1950 году я решил запечатлеть в  каком-нибудь памятнике из камня все,
что  значила  для  меня Башня.  История  этого  камня сама  по  себе  весьма
любопытна.
     Когда  мне  потребовались  для постройки стены  вокруг так  называемого
сада, я заказал их на каменоломне,  расположенной недалеко  от Боллингена. В
моем присутствии  каменщик продиктовал все размеры владельцу  каменоломни, и
тот  записал  их  в  свою  книжку.  Когда  же  заказанное привезли и  начали
выгружать, выяснилось, что размеры углового камня абсолютно  неверны: вместо
треугольного  камня  прислали  куб  -  идеальный  куб   значительно  больших
размеров, чем было  заказано,  около полуметра толщиной. Каменщик  пришел  в
ярость и велел увезти камень обратно.
     Но  я,  увидев камень,  сказал: "Нет,  этот  камень  -  мой,  пусть  он
останется у  меня!" Я сразу  же понял,  что он мне нужен, что я должен с ним
что-то сделать. Правда, я еще не знал, что именно.
     Первое,  что я тогда вспомнил,  - это одно латинское стихотворение. Его
автор - алхимик Арнальдо де Вилланова  (ум. в 1313). Я высек его на камне. В
переводе оно звучит так:

     Вот лежит камень, он невзрачен,
     Цена его до смешного мала.
     Но мудрый ценит то,
     Чем пренебрегают глупцы.

     Это стихи об алхимическом камне - ляписе, он действительно нисколько не
ценится людьми непосвященными.
     Вскоре  ко  мне  пришла одна  идея.  На поверхности  камня я  обнаружил
созданный  природой маленький  круг, своего рода  глаз, смотрящий на меня. Я
прорезал  его  на камне и  в  центр  поместил маленького человечка. Это  был
"мальчик"  - "мальчик в  глазах", кабир или Телесфор Асклепия. В  античности
его изображали  в плаще с  капюшоном и с фонарем  в  руке: он  был  тем, кто
указывает путь. Я набросал в его честь несколько строк, придуманных мной, во
время работы. В переводе эта греческая надпись звучит так:
     "Время - ребенок, играет ребенку подобно, играет подобно актерам; время
-  царство  детей.  Се  Телесфор,  что  странствует  во  тьме  вселенской  и
вспыхивает звездой  из глубин.  Ему  ведом путь через врата Гелиосовы, через
пределы, где обитают боги сна".
     Приведенные слова рождались одно за другим, пока я работал с камнем.
     Той стороной, что была  обращена  к озеру, камень  "говорил" на латыни.
Все стихи для этой надписи я взял у алхимиков. Вот ее перевод:

     Одинок я в сиротстве своем, но найти меня