даже  добру; пресловутое добро, перед  которым мы склоняемся,  утратило свой
этический характер. В  этом  нет ничего дурного, но  уступая, мы должны быть
готовы  ко всему, что за этим последует. Любая  форма  наркомании - болезнь,
будь  то  алкоголизм,  морфинизм или идеализм.  Противоположности  так часто
вводят в соблазн!
     Критерием морального действия  не может  более служить тот факт, что мы
понимаем добро как некий категорический императив а зло как то, чего в любом
случае  можно избежать. Понимание реальности зла вынуждает нас признать, что
добро есть  всего  лишь  противоположный  полюс  зла,  и,  стало  быть,  оно
относительно, что и добро, и зло  - всего лишь части некоего парадоксального
целого. По  сути  это  означает, что добро и зло утрачивают свой  абсолютный
характер, то есть - и то, и другое всего лишь суждения.
     Все человеческие суждения  несовершенны, что заставляет  нас всякий раз
сомневаться в  правильности наших суждений. Ошибаться может каждый,  и это в
итоге  превращается в проблему  этическую,  в  той  степени, в какой  мы  не
уверены  в  своих моральных оценках. Но  этический  выбор  остается  всегда,
относительность "добра" и "зла" не означает, что эти  категории обесценились
и перестали существовать. Этические суждения наличествуют всегда и  приводят
к специфическим психологическим последствиям. Я не единожды подчеркивал, что
любая несправедливость, которую мы совершили или помыслили, обрушится местью
на наши души, и это произойдет  независимо  от  отношения к  нам окружающих.
Конечно, смысл суждения не остается неизменным, он зависит  от условий места
и времени, но  в  основе этической оценки всегда  лежит некий общепринятый и
бесспорный  моральный  кодекс, как бы определяющий  абсолютные границы между
добром и  злом. Как только мы  начинаем понимать степень  ненадежности наших
оснований, этическое решение  превращается в  субъективный творческий акт, в
чем можно убедиться  лишь путем concedente Deo (принимая Бога. - лат.), 
- то
есть  спонтанным  и бессознательным импульсом. Собственно этика,  сам  выбор
между добром  и  злом,  от этого проще не  становится. Ничто не  в состоянии
избавить  нас  от мук  этического выбора. И тем  не менее, как это резко  ни
прозвучит,  мы  должны  иметь  возможность  в  определенных  обстоятельствах
уклониться от того, что известно как добро, и делать то,  что  считают злом,
если  таков наш  этический  выбор.  Короче,  мы не  должны  идти на поводу у
противоположностей. В таких случаях немалую услугу может оказать известный в
индийской  философии принцип  neti-neti,  когда моральный  кодекс  неизбежно
снимается и этический  выбор предоставляется  индивидууму. Сама по  себе эта
идея стара как мир, еще в допсихологические времена  ее называли "конфликтом
долга", или "конфликтом чести".
     Но,  как  обычно,  человек неспособен осознать  эту возможность выбора,
поэтому он все время с робостью оглядывается вокруг пытаясь найти какие-либо
внешние,  общепринятые  законы  и   установления,  на   которые  он  в   его
неуверенности  мог бы  опереться. Несмотря на  вполне понятные  человеческие
слабости, основная  вина за  это ложится  на  систему  образования,  которая
привыкла   стричь   всех  под  одну  гребенку,   игнорируя  личность   и  ее
индивидуальный  опыт. Таким образом  идеализм  превращается  в  своего  рода
догму, когда люди  по  должности исповедуют  то, чего  не знают, чего  им не
достичь, склоняются перед  некими нормами,  которые не исполняются и никогда
не будут исполнены. И такое положение всех устраивает!
     Иными  словами, тот, перед кем стоит сегодня этот вопрос,  прежде всего
нуждается в самосознании, то  есть в осознании собственной целостности. 
Если
он  желает жить, не обманывая  себя,  ему следует  хладнокровно  оценить, до
какой степени он способен на добро и каких можно ждать от него преступлений,
причем рассматривать первое как реальность, а второе - как иллюзию. Возможно
и то и другое, он может оказаться тем или другим - такова его натура.
     Но как безнадежно мы далеки от такого  уровня самосознания, несмотря на
то что в большинстве своем обладаем и способностями, и возможностями. Тем не
менее знать себя необходимо, только таким путем можно приблизиться к основе,
ядру  человеческой  природы, к  изначальным инстинктам. Инстинкты даны нам a
priori  и  безусловно  определяют  наш  сознательный  выбор, они  составляют
бессознательное и его содержание, о котором невозможно вынести окончательное
суждение. Мы можем лишь предполагать, но в полной мере понять его сущность и
определить его  разумные  границы мы не в  состоянии. Свое знание природы мы
совершенствуем  благодаря  науке, которая  расширяет  границы сознания, ведь
познание себя  тоже  нуждается  в  науке,  то есть  в психологии. Невозможно
построить телескоп или микроскоп, только с помощью  рук и доброй воли, но не
имея ни малейшего представления об оптике.
     Сегодня  мы   нуждаемся   в   такой   психологии,   которая   была   бы
непосредственно связана с нашей жизнью. Мы теряемся перед такими вещами, как
большевизм или  национал-социализм, потому  что ничего  не  знаем о человеке
или, в лучшем случае, знаем кое-что - и то в искажении. Знай  мы самих себя,
такое никогда бы не  произошло.  Теперь же, встретившись со злом, мы даже не
представляем, в чем его суть  и что ему  можно противопоставить. А  если  бы
даже и знали,  все равно  оставался бы вопрос:  "Как это могло произойти?" С
трогательной   наивностью   какой-нибудь  государственный  деятель  способен
заявить, что не  имеет "представления о зле". Все так; точно  не имеем. Зато
зло  имеет  представление  о нас.  Одни  не  хотят  о нем слышать,  другие -
отождествляют себя  с  ним.  Психологическая  ситуация  сегодня такова: одни
считают  себя христианами  и воображают,  будто стоит им  захотеть, как  они