ультрарелятивистскими процессами и релятивистской схемой мировых линий - 
приковывает внимание к связи между "фора", с одной стороны, в "фтора" в 
"генезис", с другой. Но связь между аннигиляциями частиц и макроскопическим 
представлением была, как можно думать, реализована не в школе Аристотеля, а в 
рамках другого направления древнегреческой мысли - в античной атомистике.

404

На этом нужно остановиться подробнее, ограничившись, впрочем, только одним 
направлением античной атомистики - идеями Эпикура и Лукреция [3].

Основатели античной атомистики Левкипп и Демокрит разработали весьма цельную 
концепцию природы, пользуясь понятиями "бытия" - гомогенного вещества и 
"небытия" - пустоты. Многокрасочность чувственного мира должна была стать 
феноменологическим занавесом, через который просвечивают движения частиц, 
отличающихся лишь величиной и формой. Вместе с тем Демокрит чувствовал 
затруднения и противоречия замкнутой системы мироздания. Как и другие мыслители 

Древней Греции, Демокрит включал в свои натурфилософские построения то 
динамическое, обращенное в будущее ощущение незаконченности своей системы, го 
гениальное предвосхищение принципиально иных закономерностей, которое так 
характерно для подлинной, не высушенной последующей канонизацией античной мысли.


Для Эпикура антидогматическое предвосхищение границ данных закономерностей и 
возможности иных закономерностей было необходимой основой моральных выводов 
философии, т.е. главной цели его учения. Для Эпикура счастье человека 
невозможно 
без свободы. Но полная обусловленность движений частиц привела бы к 
естественнонаучному фатализму, т.е. к тому, что через две с лишним тысячи лет 
после Эпикура было отождествлено с "кисметом" восточных религий [4]. 
Фаталистическая детерминированность природы кажется Эпикуру худшей модификацией 

традиционной религии.

3 См.: Кузнецов В. Г. Этюды об Эйнштейне, изд. 2. М., 1970, с. 84- 101.
4 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 534.


И вот на сцене появляются знаменитые clinamen - микроскопические спонтанные 
отклонения частиц от прямолинейных траекторий. Эта идея пробивает оболочку 
механического фатализма, и в образовавшуюся брешь входят понятия и образы, 
далекие от цельной и замкнутой механической картины мира. Далекие во времени. 
Тому, что отличало Эпикура от универсального механического понимания природы, 
предстояло в течение двух десятков веков дожидаться собственно физических 
эквивалентов.

405

Атомы Эпикура сталкиваются, и в краткие промежутки между столкновениями они 
обладают одной и той же постоянной скоростью. Такая концепция высказана в 
письме 
Эпикура Геродоту. Постоянная скорость имеет конечную, но очень большую величину.
 
Эпикур приравнивает ее скорости мысли ("...атом будет иметь движение с 
быстротой 
мысли..."). С подобной скоростью атомы движутся вниз под влиянием собственной 
тяжести и с той же скоростью - в стороны под влиянием толчков.

Таким образом, толчки изменяют не абсолютную скорость атомов, а только ее 
направление. Отсюда следует, что скорость атома в течение сравнительно большого 

интервала времени (т.е. на усередненной траектории) может иметь любое значение, 

в том числе нулевое, но всегда меньшее, чем скорость на микроскопическом прямом 

отрезке между двумя соударениями и на составленной из таких отрезков пройденной 

атомом ломаной линии.

Движение атома на микроскопическом отрезке между соударениями или спонтанными 
отклонениями недоступно чувственному восприятию. Чувственным образом в принципе 

можно воспринять лишь результирующее смещение на сравнительно значительное, 
макроскопическое расстояние. Когда Эпикур говорил о фундаментальной скорости - 
постоянной скорости элементарных сдвигов (они были названы "кинемами") - как о 
скорости, равной скорости мысли, то речь шла не только и даже не столько о 
предполагаемой колоссальной скорости мыслительного процесса. Речь шла о 
предельной скорости, постигаемой мыслью и не постигаемой по своей величине 
непосредственным наблюдением.