места тел, пространство, в котором тела подлунного мира совершают свои 
прямолинейные и ограниченные движения, - это первая концепция неоднородного, 
абсолютного пространства.

Конечно, такая характеристика имеет лишь ретроспективный смысл. В античной 
динамике, самой по себе, не было понятия неоднородности пространства. Но речь 
идет совсем о другом. Мы говорим о некоторых логических контроверзах, которые 
могли получить рациональное разрешение лишь в современной науке и в этом смысле 

являются истоками современных концепций. Констатация таких контроверз и их 
логической связи с современной наукой далека от какой-либо модернизации, потому 

что речь идет не о позитивных утверждениях, не об ответах античной динамики, а 
о 
ее вопросах, ее противоречиях, апориях и парадоксах.

В этих апориях - истоки основных направлений позднейшей мысли. В частности, 
истоки классической науки, идеалом которой было сведение ratio мира к движению 
- 
аристотелевой "фора" - тождественных себе тел. Это был наиболее общий идеал 
механического объяснения природы. Он эволюционировал. У Галилея идеал научного 
объяснения - свести явления к движениям по инерции, причем по криволинейным, 
строго говоря, траекториям. У Декарта идеалом служит картина прямолинейных 
инерционных движений и вихрей, увлекающих тела в сторону от прямолинейных 
траекторий. У Ньютона не движения, а силы служат основой миропорядка; но силы 
механические, которые проявляются в движениях, уже не прямолинейных и 
равномерных, а ускоренных.

Теория относительности кажется продолжением и завершением этой эволюции 
представлений о мире как совокупности движущихся и взаимодействующих 
тождественных себе тел. Но, как уже говорилось в предыдущей главе, такое 
впечатление производит теория относительности в ее трехмерном разрезе, без 
ретроспекции и прогноза, без выхода в "четвертое измерение".

40З


Прогноз дальнейшей эволюции теории относительности - это ультрарелятивистские 
концепции, объясняющие трансмутации элементарных частиц. Релятивистская 
ретроспекция - это выход на освещенную часть истории науки немеханических 
концепций, приписывающих субстанции в качестве основных предикатов не только 
движение в смысле "фора", но и способность субстанциальных преобразований типа 
"фтора" и "генезис". Поэтому сейчас, в свете теории относительности in vivo, 
живой, вглядывающейся в свое будущее, в системе Аристотеля приобретают особенно 

большое значение и привлекают особенно пристальное внимание немеханические 
мотивы его физики.

В XIX в., когда выяснилось, что качественные изменения несводимы к перемещениям 

частиц, когда физика оказалась несводимой к механике, расширение понятия 
движения в духе Аристотеля приобрело существенную эвристическую ценность. Одной 

из кардинальных идей "Диалектики природы" Энгельса была несводимость 
аристотелевского качественного изменения к механическому "фора" - эти 
аристотелевы антецеденты, псевдонимы коллизий XIX в., показывают, как далеко 
шел 
в XIX в. пересмотр прошлого.

Сейчас более радикальный поворот в физике и, соответственно, более решительный 
ретроспективный пересмотр. В XIX в. физические процессы оказались несводимыми к 

механике в том смысле, что механику молекул можно было и даже нужно было 
игнорировать в рамках макроскопических концепций. Но механика тождественных 
себе 
частиц сохранялась за кулисами макроскопической сцены, ее можно было 
игнорировать, но нельзя было отрицать, и она напоминала о себе время от времени,
 
например броуновским движением.


Сейчас мы не только игнорируем, но и отрицаем "фора" в качестве подосновы 
аннигиляций и порождений элементарных частиц. Нам кажутся более вероятной 
подосновой таких процессов взаимодействия не субчастиц, а, быть может, более 
крупных частиц. Так это или не так, идея субстанциальных процессов, не сводимых 

к "фора", стала крайне актуальной.

Весьма острая проблема современности - установление связи между