косвенное, но, может быть, еще более убедительное подтверждение приведенной 
оценки бернских условий для научного творчества.

Вместе с тем история науки в целом противостоит такой оценке. Подавляющее 
большинство открытий в физике нового времени было сделано профессиональными 
исследователями, по большей части прошедшими нормаль-

40

ный путь: студенческая скамья, научная школа, самостоятельная, но примыкающая к 

направлению школы задача. Быть может, оценка бернских условий для генезиса 
теории относительности - вне истории науки, она ограничена биографией 
Эйнштейна? 
На этот вопрос можно было бы ответить утвердительно, если бы биография 
Эйнштейна 
не оказалась таким большим и значительным отрезком истории науки. Но она была 
особым отрезком, при изложении которого аналогии мало что дают.

Отметим, что Эйнштейн в течение всей своей жизни в сущности продолжал бернскую 
традицию: он разрабатывал очередные проблемы, никогда, по-видимому, не думая об 

оценке результатов. Но это можно было делать в качестве профессионального 
исследователя - профессора в Праге, Цюрихе, Берлине, Принстоне, - после 
создания 
теории относительности. В начале творческого пути посторонняя, не связанная с 
наукой работа облегчала полное поглощение интеллекта содержанием проблем.

Теория относительности с ее прозрачной и законченной первоначальной 
формулировкой, с открытыми и расчищенными путями дальнейшего обобщения и 
воздействия на все области науки и культуры требовала беспрецедентной 
способности исключить из сознания все "человеческое, слишком человеческое", 
включая "соблазны поверхностного анализа".

Соотношения теории относительности Эйнштейна были выведены из пересмотра 
основных представлений о пространстве и времени, пересмотра, который не был 
подчинен каким-либо внешним требованиям. Вероятно, Эйнштейн пришел бы к теории 
относительности и в иных условиях. Но нам свобода от академических рамок 
кажется 
наиболее естественным условием открытия. Картина свободной бернской жизни 
Эйнштейна, без каких-либо элементов академического авторитета и авторитарности, 

иллюстрирует оценку службы в патентном бюро, записанную в автобиографическом 
наброске 1955 г.

Нет оснований сомневаться и в серьезном значении физических интересов, 
навеянных 
этой службой. Трудно было прийти к новым физическим идеям и резко изменить не 
только содержание, но и стиль теоретической физики, не черпая ассоциаций и 
аналогий из достаточно далеких источников. Нам неизвестны первоначальные 
наброски, отрывки, предварительные записи Эйнштейна. Если они суще-

41

ствуют, вероятно, там встретятся конструктивные и технологические образы. Во 
всяком случае, сам Эйнштейн говорил - не только в приведенном отрывке, - что 
ему 
во многом помогло изучение техники, именно такое изучение, какое имело место в 
патентном бюро; знакомство с непрерывным потоком новых, подчас остроумных, 
кинематических принципов, технологических рецептов, усовершенствований старых 
предложений, переносов конструкций и схем из одной области в другую, 
неожиданных 
мобилизаций старых приемов для решения новых задач.

Для оценки технологических интересов Эйнштейна, быть может, характерно 
следующее. У Габихта, о котором мы уже знаем, был младший браг Пауль, живший 
тогда в Берне и учившийся в гимназии. Он интересовался электротехникой и после 
гимназии уехал в Шафгаузен, где построил фабрику электроизмерительной 
аппаратуры. Пауль Габихт и Эйнштейн сконструировали в 1908 г. прибор, 
измеряющий 
напряжения до 0,0005 вольт, а в 1910 г. - "потенциал-мультипликатор Эйшптейна - 

Габихта". Эйнштейн конструировал различные приборы и позже.

В первые месяцы пребывания в Берне Эйнштейн хотел давать частные уроки. В 
газете 
появилось объявление, гласившее, что Альберт Эйнштейн, окончивший цюрихский 
Политехникум, дает уроки физики по три франка за час. Объявление привлекло мало